Первая научная история войны 1812 года

Однако следует иметь в виду, что данная ведомость была составлена для маршала Л.А. Бертье (начальника Главного штаба), по всей видимости, 21 сентября — и туда попали многие солдаты и офицеры, погибшие в стычках у Можайска и других авангардных перестрелках. К примеру, мы точно знаем из донесений, что дивизионный генерал, генерал полковник-кирасир, граф империи (с 1810 г.) Огюстен Даниэль Бельяр (1769–1832) был легко ранен в икру ноги 8 сентября 1812 г.²⁸⁶ В Бородинском бою под ним убило двух лошадей, но сам он чудом остался абсолютно невредимым! Другие примеры: упомянутое в ведомости Денье ранение Луи Леже Буальдьё не подтверждается исходящей корреспонденцией и документами его части, генерал Клод Пьер Пажоль (1772–1844) — ранен только 9 сентября 1812 г. (прожил долгую жизнь — и был губернатором Парижа) и т. д.²⁸⁷ Всего разночтений по персоналиям высших офицеров — примерно на 20 %: по всей видимости, это (среди прочего) именно те потери, которые были понесены в течение нескольких дней после генеральной битвы.

А дальше мы обращаемся к свидетельству гвардейского генерала П. Бертезена: «Ведомости, представленные частями, доводят потери до 22 600 человек, но при этом следует обратить внимание, что полковники пользуются случаем сражения, чтобы скрыть от контроля людей, оставшихся под тысячей разных предлогов в тылу. Учитывая это, я считаю правильным уменьшить цифру потерь на несколько тысяч. Кроме того, среди тех, кто в рапортах указан ранеными, 4[000] или 5000 человек получили лишь царапины и следуют с армией в Москву».²⁸⁸ Можно предположить, что помимо сводной ведомости, сделанной несколькими днями позже (и опубликованной Денье), существовали еще рапорты, поданные Наполеону сразу после битвы: и они характеризуют урон в 22,6 тыс. человек. Это вполне коррелирует с выясненным нами обстоятельством: с включением в ведомость Денье потерь, понесенных несколькими днями позднее главного сражения. Весомый факт: такой авторитетный участник событий, как Главный хирург Великой армии Доминик Ларрей утверждал, что французы потеряли всего 21–22 тыс. чел.²⁸⁹ Ряд других известных мемуаристов называли числа в 15 тыс. и 18 тыс. чел.²⁹⁰ Автор, очевидно, самой популярной и часто переиздаваемой во Франции и Италии объемистой биографии Наполеона (она опубликована в 1827 году, но до русского читателя и даже до специалистов не дошла до сих пор…), барон Ж.М. де Норвэн (Jacques Marquet de Montbreton, baron de Norvins: 1769–1854) занимал в годы империи высокие чиновничьи посты и имел допуск в самые разнообразные архивы. Этот осведомленный историк эпохи определял потери Великой армии в 12–13 тыс. чел. раненых и 9 тыс. убитых.²⁹¹

В 1947 г. «Revue historique de l’armee» (ежеквартальный журнал Военного архива в Венсенне) опубликовал документ за подписью Наполеона под названием «Состав сил французской армии после сражения у Москвы-реки».²⁹² Сравнивая численности Великой армии до и после сражения (по упомянутому документу), цифра потерь приближается к 20 тысячам.

Я полагаю методологически ошибочными (хотя и интересными) попытки исчислять потери солдат, исходя из сравнения потерь офицерского состава (на основе некорректного сравнения потерь в разных сражениях наполеоновской эпохи). Подобные расчеты некоторые авторы проводили на основе данных об офицерах в известном, но позднем справочнике Аристида Мартиньена (составлен почти сто лет спустя после 1812 г.).²⁹³ Дело в том, что качество армий сражающихся сторон, особенности рельефа и укреплений, интенсивность и длительность боя — всегда разные. Кроме того, списки Мартиньена пестрят ошибками: это выясняется при скрупулезном их сличении с архивными данными отдельных полковых историй.²⁹⁴

Для проверки сведений специальных рапортов я сравнил данные состояния Великой армии перед сражением (опубликованы Ж. Пеле и уже упомянутым нами Ж. Шамбре) и после (при вступлении в Москву): за вычетом потерь в прочие дни и с добавлением соединений, дошедших между Бородиным и Москвой. Результат совпадает.²⁹⁵ В итоге, я полагаю, что реальные потери французской армии составили около 22 тыс. чел., причем убитыми и серьезно раненными — на несколько тысяч армейцев менее. Таким образом, я сейчас возвращаю историографию еще и к оценке барона Фредерика Франсуа Гийома де Водонкура, который стал автором первого солидного труда о русской кампании 1812 г. (скороспелые записки и компилятивные очерки по официальным реляциям мы сейчас в расчет не берем) — и определял потери Великой армии как «более двадцати тысяч человек».²⁹⁶

Мнение этого блестящего офицера, генерала (в 1812 г. он состоял при Эжене де Богарне и был свидетелем Бородинского сражения) и известнейшего военного писателя наполеоновской эпохи мои коллеги умудрились просто-напросто проигнорировать.