Первая научная история войны 1812 года

Н.В. Промыслов проанализировал важнейшие документы очевидцев — письма военнослужащих армии Наполеона, отправленные непосредственно после сражения: «Артиллерист голландской армии Ф.Ш. Лист выражал надежду, что после поражения на Москве-реке (так называли Бородинское сражение французы — прим. мое, Е.П.) и фактического уничтожения русской армии император Александр I должен скоро запросить мира». И далее: …генерал Ж.Л. Шерер в своем письме утверждал: «Сражение 7 сентября стоило русской армии как минимум 50 000 человек (поразительно точная оценка, подтверждаемая русскими архивными ведомостями — прим. мое, Е.П.). И это несмотря на укрепления и очень хорошую позицию», а шеф батальона 17-го полка Ж.П.М. Барье писал, что русские потеряли в битве 40 000. Музыкант 35-го полка Ж. Эйхнер утверждал: «Русские более не в состоянии вести кампанию против нас, так как им никогда не найти позиции, как под Смоленском и Можайском. …капитан старой гвардии К. Ван Бекоп, хотя и признавал, что французы понесли большие потери в Бородинском сражении, утверждал, что по его подсчетам, которые он произвел непосредственно на поле битвы, русские потеряли в шесть раз больше. …Су-лейтенант Л.Ф. Куантен насчитал 8 погибших русских на одного француза. (…) …лейтенант интендантского ведомства 25-го полка П.О. Паради, который в двух письмах — мадемуазель Женевьеве Боннеграс от 20 сентября и отцу от 25 сентября — утверждал, что лично насчитал 20 погибших русских на одного француза».³⁰⁸

Эти, без сомнения, абсолютно достоверные свидетельства участников сражения передают катастрофу русской армии, буквально расстрелянной умелым расположением французской артиллерии (кроме того, Наполеон сумел верно сосредоточить значительные силы на тех участках, которые Кутузов ошибочно ослабил). Подобные несоразмерные потери — это итог преступных профессиональных ошибок Кутузова. По всей видимости, самые большие из упомянутых цифр приводили те, кто участвовали в штурме батареи Раевского или после сражения посещали Багратионовы флеши.

Но главным следствием Бородина — была катастрофа капитуляции Москвы! Вскоре уже упомянутый командир батальон 17-го линейного полка Ж.П.М. Барье сообщал в письме к жене: «14-го (сентября — прим. мое, Е.П.) вступили в Москву. Взяли в городе много пленных. Их армия более не существует. Их солдаты дезертируют, не желая сражаться, все время отступая и видя себя битыми во всех случаях, когда они решаются противостоять нам».³⁰⁹ Этот документ безапелляционно свидетельствует о состоянии полного разгрома и разложения русской армии после Бородина. Сведения о массовом дезертирстве мы находим и во множестве русских официальных армейских документов (об этом чуть ниже).

Показательно сообщение газеты «Литовский курьер» от 17 сентября (литовская пресса, владевшая русским языком и добывающая информацию из разных источников, была весьма осведомленной) также сообщает по победе Наполеона в бою «под Можайском».³¹⁰ А вот информация из газеты Франкфурта от 28 сентября: «Поражение русской армии и полная победа, достигнутая Его величеством императором Наполеоном в день 7 сентября не оставила врагу возможности защищать Москву».³¹¹ В Париже, в Милане (я напомню: Наполеон был еще и королем Италии), в Кане — повсюду устраивались торжества и салюты.³¹²

Испившим чашу российской пропаганды читателям сложно будет в это поверить, но парижские газеты (причем официальные издания империи!) полностью, без купюр перепечатали в те дни все официальные русские реляции о Бородине, ростопчинские «афишки» — и даже знаменитый лживый текст, посланный М.И. Кутузовым царю.³¹³ Конечно, это делалось во многом издевательски: поскольку после занятия Москвы и публикации десятков подлинных рапортов командиров корпусов Великой армии (и даже частных писем, присланных в Париж!), жители империи могли только посмеяться над царем, который одарил своего главнокомандующего за потерянную баталию и сданную Москву.

Я подчеркну — уровень свободы французской прессы был именно таким: публиковались и полные тексты официальных российских пропагандистских изданий, и статьи из английских газет с постоянными пожеланиями побед русской армии, и даже рапорты маршалов Наполеону, которые (не путать с официальными бюллетенями) могли бы составлять некую военную тайну. Все эти газеты сохранились полностью — и сегодня многие их номера легко доступны и в крупных российских библиотеках. Естественно, наполеоновские бюллетени и статьи, предположим, из французского «Монитора» не могли появиться в русских официозах: разница цивилизаций — колоссальная.