Первая научная история войны 1812 года

Еще одно живое свидетельство, которое до сих пор не замечено никем из моих коллег: английский путешественник Дж. Т. Джеймс, посетивший Россию в 1813 году, общался с представителями разных слоев российского общества и, безусловно, знал положение дел. Он не только рассматривал Бородино как победу Наполеона, но и делал вывод о том, что, если бы русские продолжили бой на следующий день, то успех императора французов был бы еще большим (замечательно оформленный двухтомный труд Джеймса — одно из украшений моей библиотеки).³¹⁴

Далее. Известный литератор-роялист (подчеркиваю), современник 1812 года Франсуа Ансело, прибывший в 1826 году в составе дипломатического посольства на коронацию Николая I (почему-то данный источник полностью обойден вниманием исследователей войны) и специально посетивший Бородинское поле, долго беседовавший с местными крестьянами, знавший рассказы русских офицеров-участников боя, так сформулировал его итоги: «слава Кутузова померкла перед гением завоевателя Европы».³¹⁵

Когда мы знаем свидетельства русских, французов и сторонних наблюдателей, зададимся вопросом: как же оценивал битву сам Наполеон? У нас есть ряд документальных свидетельств. Первое — официальное: в восемнадцатом бюллетене Великой армии, в котором было представлено описание Бородинской баталии как блестящей победы французов (и, кстати, очень точно отмечены и ошибки русского командования, и даже потери русских: в 40–50 тыс. чел.).³¹⁶ Второе свидетельство — сугубо личное, интимное. В письме жене Марии-Луизе Наполеон сообщил (непосредственно после сражения), что «побил русских».³¹⁷ Стоит подчеркнуть, что при всей официозности французские официальные сообщения из армии могли что-то приукрасить, но, в отличие от русских реляций (и позднейших пропагандистских концепций…), никогда не выдумывали самого явления. И в личных письмах Наполеон всегда был так же предельно откровенен. Что касается исковерканной и часто цитируемой отечественными пропагандистами позднейшей фразы («одержан наименьший успех»), то эту фальсификацию еще три десятилетия назад разоблачил доктор исторических наук Н.А. Троицкий.³¹⁸

Среди прочих записей, сделанных со слов Наполеона уже на о. Св. Елены, есть и такая (о русских под Бородиным): «…я одержал над ними победу в большом деле при Москве-реке; с девяноста тысячами напал я на русскую армию, достигавшую двухсот пятидесяти тысяч, с ног до головы вооруженных, и я разбил ее наголову. Пятьдесят тысяч русских остались на поле битвы. Русские имели неосторожность утверждать, что выиграли сражение, и, тем не менее, через восемь дней я входил в Москву».³¹⁹

Не лишним будет вспомнить и то, что после сражения в Париже была отчеканена памятная медаль в честь победы (одно из украшений моей личной коллекции). Кроме того, «московская» баталия упомянута среди названий великих побед императора, украшающих подножие его гробницы (французы никогда бы не опустились до необоснованных выдумок).

Русский участник войны 1812 г. и автор первого серьезного труда о ней, Д.П. Бутурлин, определял итоги Бородина как «не совсем решенную победу Наполеона».³²⁰ Он же говорил и про 2 000 (!) русских пленных.³²¹ По другим оценкам пленных было чуть более 1 000,³²² но сам факт того, что после молебна и перед лицом оставления Москвы французам удалось взять 1–2 тыс. военнопленных — весьма показателен. Замечу, что выше упомянуты только пленные из числа регулярных русских войск: французы захватили в плен множество русских ополченцев (вот смысловой парадокс: пленили рабов…) — но их просто отпустили восвояси (очевидно, надеясь на скорое заключение мира).³²³ В этой связи, я обращу ваше внимание: армия противника отпустила воевавших против нее русских ополченцев (вооруженных и только что нападавших на них взрослых мужчин), а полиция некоего другого государства самым жестоким образом регулярно избивает и задерживает безоружных женщин и несовершеннолетних: цивилизационные и смысловые выводы делайте сами.