Первая партия (СИ)

Данзо в первые месяцы после атаки Кьюби часто вспоминал Четвёртого. Говорил с ним. Журил. Ну и чего ты добился своей глупой жертвой, Намиказе? Нет что бы приказать мне, или Хирузену, или тем же Хомуре и Кохаку стать жертвой Шинигами. А так, посмотри, вот они, твои слепые, глухие, необразованные слуги, твоя тупая паства, неспособная ни критически мыслить, ни принимать решения. И что нам с ними делать? Нет, ты ушёл, тебе и ворочаться в гробу. Стадо не может оставаться без своего пастыря. А мы другие, Намиказе. Нам начхать на идеалистичные душевные терзания, они лишние. Стыдно тебе сейчас, или упрямишься? Так вот сгорай от стыда в желудке Шинигами. Король — это не солдат. Будет тебе уроком.

— Посмотри, до чего дело дошло, непутёвый Намиказе, — тихо сказал Данзо, щурясь в темноту своей комнаты. — А всё потому что тебя точно в детстве не пороли, как следует. Из своевольных детей вырастают громкие и идеалистичные придурки, не знающие веса своих действий, не знающие ответственности. Посмотри, к чему привела твоя глупость — и ужаснись.

«Душегуб и самодур» — отозвалось в сознании голосом Намиказе.

— Я эффективен, — спокойно возразил Данзо. — И пока не развязавшаяся война — моя заслуга. Учиха мертвы, потому что посмели затеять своё непутёвое восстание. А затеяли, потому что отказались от своего наказания за атаку Кьюби. Шальных Шарингана в мире всего два, и о моём ничего не известно. Это была их промашка.

«Войну ты развязываешь сейчас сам»

— Но так, как надо Конохе и мне, по нашим с ней правилам, а не по прихоти капризных иностранных даймё.

«По твоей прихоти»

— Закрой рот, — проскрежетал Данзо. — Мёртвые на то и мёртвые, чтобы молчать.

«Смерть — понятие субъективное. Старейшины Учиха получили по заслугам, как и Фугаку, но дети, Данзо?»

О детях он действительно потом сожалел. Тот тип с маской не должен был их убивать. Они могли бы пригодиться Корню. Никто не искал бы их.

Ужасная потеря ресурсов.

Должны были погибнуть только взрослые ниндзя он же решил только взрослые он же решил и Кохаку с Хомурой согласились должны были пасть только старейшины чуунины и джонины не гражданские и не дети почему он отдал приказ он же не отдавал тот приказ нет же нет точно нет он же помнил так почему тогда почему решение убить Шисуи он ведь был нужен чтобы возродить клан чтобы вести детей почему же его глаз вместо глаза Кагами

Глухая боль взвыла в голове тяжёлым набатом, и Данзо поморщился. Когда вспоминалась ночь гибели клана Учиха, мигрень всегда забирала своё.

Он никогда не признавался себе, что плохо помнил неделю перед тем событием, что не помнил пересадку нового глаза, что не помнил собственных приказов. Кому было рассказать? Некому.

Старость берёт своё это старость берёт своё какая оплошность какая ошибка зачем такие жертвы можно было бы и без них и Шисуи был хорошим оперативником как и Итачи так почему же

«Душегуб и самодур» — голос то ли Намиказе Минато, то ли совести.

… На финальном туре собралось столько зевак, сколько он и планировал. Даймё с телохранителями, Хокаге с АНБУ, главы кланов, Казекаге со своими людьми, гражданские, несведущие и ведомые — и Корень. В тени, как ему и положено.

Зачем убивать Хирузена зачем эта дурацкая шляпа у него уже есть своя власть так зачем лучше бы кто-то молодой зачем-зачем-зачем этот государственный переворот и Казекаге со своим джинчуурики в Конохе всё стабильно слава Ками так почему

Коноха должна быть сильной, она не может дрогнуть, не для того погиб Тобирама-сенсей, нельзя посрамить жертву Кагами а зачем его жертва а зачем а потому что проклятие Учиха потому что Мадара потому что я видел его тень она жива и она хотела Кагами и тот к ней потянулся нельзя было этого допустить Коноха должна жить Тобирама-сенсей не умер напрасно

Сквозь мягкую пелену обезболивающего острой иглой отозвалась боль в спрятанном глазе.

— Данзо, — голос Хирузена сбоку слева, но будто издалека. — Ты нездоров?

— Мигрень, — сухо констатировал Шимура. У тебя когда-нибудь было такое было ведь разве нет когда не помнишь когда не знаешь когда жизнь это алгоритм но ты не у штурвала когда жизнь это алгоритм но как будто бы не твой

— Хм, — поджал губы Хирузен. Когда-то соперник когда-то друг а я тебя ведь сегодня убью потому что власть зачем мне власть потому что Коноха а Коноха это всё наследие учителя мы не должны его подвести вот поэтому я тебя убью потому что иначе никак потому что иначе никак но почему никак зачем это всё зачем