Первая после бога

— Я…, — представилась очкастая. Дира ни имени с фамилией, ни издания, где деловая подвизалась на ниве журналистики, не разобрала. Её больше интересовал пациент с нехорошо окровавленной головой, которого СЭПовец как раз к регистратурной стойке пролевитировал. — Что вы можете сказать по поводу инцидента?

— Какого инцидента? — ни сразу включилась в реальность доктор Кассел, пытаясь вежливо, но настойчиво, девицу в сторонку отпихнуть.

— Случившейся аварии! — строго проинформировала очкастая, отпихиваться не собирающаяся.

— Так это авария? — догадалась врач.

Собственно, ей было глубоко плевать: авария это, нашествие гоблинов или очередная мировая война началась.

— Чем же вы тут занимаетесь?! — осуждающе поджала губки писака.

— Ну уж точно не журналистикой, — огрызнулась Кассел… и захлопнула рот.

Главврач боялся «плохой прессы» больше, чем собственной супруги. И правильно делал, между прочим. Так, как газетчики, никто нагадить не мог. Недаром же говорят, что можно исправить всё, кроме смерти и вышедшей в свет статьи. Даже если охрипнешь, доказывая в судах, будто тебя оклеветали, ничего это не изменит. Принцип: «То ли он украл, то ли у него украли, но случилась там какая-то неприятная история» — всегда работает безотказно.

— Послушайте, — попробовала Дира снова, на сей раз ласково, — я действительно не располагаю информацией. Подойдите…

— Вы собираетесь скрывать от общественности факты? — сурово свела выщипанные бровки журналистка, грозно наставляя на врача портативный планшет, злобно помаргивающий изумрудным активированным кристаллом.

— Дева меня упаси! — обречённо вздохнула Кассел, судорожно соображая, на кого бы спихнуть активную.

Ни одна достойная кандидатура в поле зрения не попалась. А ведь где-то недалеко ещё и иллюзионисты бегали…

— Почему до сих пор не вывесили списки погибших и потерпевших? — потребовала ответа очкастая.

— Какие списки? — поразилась Дира. — Больные только начали поступать, и далеко не всех везут в наш стационар. А мёртвых опознавать ещё наверняка и не брались!

— Больные, значит? Факты мы всё-таки скрываем? Не солдаты, пострадавшие по халатности командования, а больные?

— Вы вот сейчас о чём говорите? — растерялась врач.

Хотя, конечно, теряться в такой ситуации себе дороже.

— И на чувства родственников вам плевать?

— А при чём тут чувства родственников?

— Почему списков до сих пор нет? — начальственным тоном рявкнула журналистка. — Почему раненные в коридорах лежат? Почему до сих пор не создан информационный центр?

— Про списки я вам, кажется, объяснила, — очень стараясь на крик не сорваться, прошипела Дира. — Если вам заняться нечем, то можете помочь. Составьте эти самые… — Кассел едва не подавилась, проглатывая рвущиеся наружу эпитеты, — … списки. Больные в коридорах ждут, когда освободятся смотровые и врачи. Или вы предлагаете их спрятать куда-нибудь? Про центр я вообще ничего не поняла.

— Вот они, чудеса бесплатной медицины, — скривилась очкастая. — Врачей нет, палат нет, до людей никому никакого дела нет. Пока пачку денег в карман не сунешь, на тебя даже внимания не обратят, так?

— Так, — согласилась Кассел. — Разрешите пройти. Иначе я охрану позову. Вы мешаете мне работать.

И Хаос с ней, с «плохой прессой». Пусть сочиняют, что хотят. А если начальству это не по нраву, то нужно было заранее озаботиться мерами предосторожности. В смысле тем, чтобы писаки ко всяким лишнеговорящим идиотам, типа нейрохирурга, не лезли. Ну а если не почесались, то получите! Сами виноваты.

* * *

Бардак, как и любой другой беспорядок, только прикидывается неуправляемым. Как в грудах раскиданной по комнате одежды человек сведущий моментально найдёт нужное, а профессиональная секретарша мигом отыщет необходимый документ в любой горе бумаг, так и в приёмном покое больницы существуют свои знающие. Не заметить их сложно: громче всех кричат, сильнее машут руками и выражение их физиономий самое зверское. Зато регистраторы всё и про всех знают: и кто поступил, и с чем, и когда. И что сестричка Марыська ещё не примчалась, потому как в морге с санитаром обжималась, а халат под ящики отфутболила — ищут теперь, скоро будут.

Только вот привлечь внимание, а уж тем более задобрить этих дам невероятно сложно. Спесивы и многое о себе мнят, как и положено настоящим Королевам. Зато зрение у них орлиное, сами всё увидят, если понадобится.

Вот и Дира не успела от журналистки отделаться, как старшая смены, заприметив неозадаченного работой доктора, засигнализировала, замахала руками — кричать бесполезно, всё равно за гвалтом не расслышат.

Пробраться сквозь вязкую, словно болото, толпу, дело непростое. Особенно когда тебя за руки, за подолы халата хватают, спрашивают, требуют чего-то невозможного. Кассел, наученная горьким опытом, только улыбалась, молча отдирая от себя чужие пальцы. Неудобно, неприятно, действительно не слишком сердобольно, а что делать? Каждый своим заниматься должен.