Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Зато достоверно было установлено, что «дочь Елизаветы» активно используют в своих интригах лидеры антирусской эмиграции польских конфедератов Радзивилл и Огинский (тот самый автор полонеза и польского гимна, глава польской эмиграции в Париже), а также правящие дворы Франции, Пруссии, Швеции и даже Персии. Екатерина в Петербурге известиями о колесящей по Европе претендентке на свой трон и ее воззваниями к российской армии и флоту была просто взбешена. А особенно российская императрица встревожилась, узнав, что в Европе к Таракановой примкнули лидеры польских националистов в изгнании Огинский, Радзивилл, Доманский и другие, мечтающие о восстании в захваченных Российской империей польских землях. Эта сторона деятельности Таракановой оказалась правдой, в ее захваченных позднее бумагах нашли ее письма к французскому главе «секретной дипломатии» маркизу Шуазелю, к прусскому королю и даже к каким-то персидским пашам. А Радзивилл вместе с ней собирался плыть в Стамбул уговаривать султана объявить России войну за восстановление на престоле законной наследницы Елизаветы Петровны (и за польскую независимость одновременно). Влюбившийся же в самозваную принцессу польский эмигрант-радикал Доманский на свои деньги собрал и содержал отряд ее личной охраны из поляков.

Поэтому Орлову было поручено самозванку в Европе разыскать, захватить и доставить в Россию. Екатерина даже разрешала ему подвергнуть бомбардировке русской эскадрой Дубровник, если его власти откажутся выдать России лже-Елизавету, но та успела до подхода русского флота покинуть этот город. В сопровождении Радзивилла и Доманского она в ожидании корабля в Стамбул отправилась пока в Рим просить поддержки своих прав на русский престол у папы римского и ордена иезуитов, поддержку в этом Радзивилл обещал ей обеспечить со стороны сильного польского католического лобби в Ватикане.

Справедливости ради отметим, что некоторое время российский двор пытался добиться ареста и выдачи самозваной принцессы по дипломатическим каналам и без угроз военного вторжения. Но многочисленные князьки итальянских и германских государств не спешили заниматься опасной для Екатерины самозванкой, да и сама Тараканова со своей разноязыкой свитой слишком быстро перемещалась из одного такого мини-королевства в другое. Только убедившись в бесплодности попыток бороться с соперницей мерами традиционной дипломатии, императрица Екатерина дала графу Орлову это особо важное задание.

Орлов вошел на итальянской земле в доверие к Таракановой, близко сошелся с ней, имитируя разрыв с Екатериной и готовность примкнуть к ее заговору, а однажды пригласил на свой корабль в гости. В порту итальянского города Ливорно княжна Тараканова вместе со своей охраной из польских, немецких и итальянских авантюристов была схвачена командой Алексея Орлова и на том же корабле доставлена к российским берегам. 25 мая 1775 года эта уникальная операция российской разведки была завершена: в порту Кронштадта прямо с борта корабля шлюпка под началом коменданта Петропавловской крепости Чернышева сняла арестованную Тараканову и людей из ее свиты, доставив в свою цитадель и разместив по камерам для начала следствия.

Алексей Орлов очередное деликатное разведывательное поручение своей государыни исполнил. Сам он с арестованной вокруг всей Европы кораблем не поплыл, дав это поручение адмиралу Грейгу, а поехал в Россию сухопутным путем. Его донесение императрице об аресте самозваной принцессы сохранилось для истории и приводится почти во всех книгах и работах, затрагивающих историю с вывозом в Россию княжны Таракановой. Это письмо Орлова еще из Италии императрице Екатерине от 14 февраля 1775 года, в нем, в частности, есть такие строки: «Угодно было Вашему императорскому величеству повелеть доставить называемую принцессу Елизавету. И я со всею моею рабской должностью, чтобы повеление исполнить, употребил все возможные мои силы и старания. И счастливым теперь сделался, что мог я оную злодейку захватить со всею ее свитой. Захвачена она сама, камердинерша ее, два дворянина польские и слуги, имена которых осмеливаюсь здесь приложить. Признаюсь, всемилостивейшая государыня, что теперь я, находясь вне отечества, в здешних местах сильно опасаться должен, чтобы не быть от сообщников сей злодейки застрелену или окормлену ядом. И посему прошу не пречесть мне в вину, если я по обстоятельству сему принужден буду для спасения моей жизни, команду оставя, уехать в Россию и упасть к священным стопам Вашего императорского величества».