Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825

Таких примеров начала Тайной канцелярией следствия по вспышке гнева импульсивного императора множество, как по отдельным лицам, так и по целым группам «заговорщиков». Так произошло в 1723 году, когда делегация украинских казаков во главе с черниговским полковником Иваном Полуботоком попыталась в Троицком соборе Петербурга вручить царю челобитную с просьбой восстановить на Украине гетманство, отмененное после измены гетмана Мазепы. Петр посчитал действия казачьих старшин крамолой и приказал всю делегацию арестовать, увезти в Тайную канцелярию и начать следствие об их замыслах. Полуботок просидел в камере Петропавловки под следствием больше года и здесь же скончался в конце 1724 года, тогда и дело было прекращено.

Правы те, кто считает все эти страницы из жизни Тайной канцелярии в 1718–1725 годах черными в нашей истории. Кто не представляет английского короля, избивающего дубинкой своих первых министров или лично, засучив рукава, рубящим головы своим политическим противникам, отталкивая профессионального палача. Хотя и заметим, в том веке жестокостей хватало по всему миру, включая и мир тайных служб современных петровской империи государств. Были її повешенные за кражу серебряных ложек из королевского дворца Англии несчастные собратья Марии Гамильтон, были и умерщвленные монархами их дети или главные советники (пусть и не лично их рукой, как при Петре или Иване Грозном). Эта сторона работы первой спецслужбы в истории России, безусловно, печальна. Но к сожалению, можно констатировать, в целом укладывается в средние нормы тех лет в мире. В Европе, Турции, Китае, Японии, Северной Африке творилось то же самое. Вот мнение историка Анри Труайя, который и отлично знает Запад, и имеет русские корни, хорошо понимая российскую жизнь, донося до Европы нашу историю понятным той языком. Уже поэтому к его словам по поводу обычности для той эпохи повадок нашей Тайной канцелярии в мировом масштабе можно прислушаться: «Царь Алексей Михайлович, получивший прозвище Тишайший, отец Петра, отправил на казнь более семи тысяч человек после восстания 1663 года в Москве. Почему его сын должен предстать более благородным? Впрочем, методы пыток, которые он применял, практически не отличались от тех, которые использовались в других странах. Действуя таким образом, у Петра не было ощущения, что он предает европейские модели. Напротив, он дополнял свою задачу славянским отсутствием чувства меры»[5].

Думается, Труайя очень верно здесь расставил акценты, показывая, что нам в этом плане не стоит гордиться, но и не стоит считать себя так уж выделяющимися из массы иных народов и государств мира. Тот же Труайя в своей работе «Петр Великий» дает петровским жестокостям точный диагноз: в них сочетались деспотизм и прагматизм. От себя можно еще добавить и вопрос личной жестокости, мало связанный с политическим деспотизмом, и эту печальную тему можно закрыть.

Тем не менее, в Европе все перечисленные случаи жестокостей в работе Тайной канцелярии вскоре стали известны из уст и из-под пера возвращавшихся из России иноземных дипломатов или просто путешественников. И они для многих европейцев уже тогда являлись поводом для упреков России в вечной деспотии и рабском духе ее общества, да и сейчас некоторые западные политологи приводят эти работы в подтверждение своих тезисов. В России еще тогда были запрещены к печате мемуары австрийца Корба, голландца Брюса, немца Вебера, датчанина Юля, где упоминалось о жестокостях петровского правления. Особый отклик на Западе и особенно строгий запрет в России вызвала книга вернувшегося из русского плена шведского офицера Штраленберга о жизни петровской России. Здесь в числе главных обвинений режиму Петра I помимо разорительных для народа русского податей или жестоких методов стройки Петербурга прямо указана деятельность в стране Тайной канцелярии и подробно описана расправа с царевичем Алексеем. И уже тогда в России появились опровержения на все эти сочинения с указаниями на то, что жестокостей тайного сыска и власти вообще внутри своих стран предостаточно и за пределами России. Так этот спор длится и по сей день, и у каждой стороны в нем свои аргументы, но то, что первые службы тайной полиции действовали жестоко в любом государстве, — это практически неоспоримый исторический факт.

А мы все же отметим еще одну заметную особенность работы петровской тайной службы. Тайная канцелярия петровских времен не так уж далеко ушла от Преображенского приказа по самостоятельности, в отличие от заметного прогресса в плане организации работы. И она, фактически, оставалась в значительной мере следственно-карательным органом, работу которого зачастую направлял сам российский император, лишь отчасти добавив в своей работе оперативной самодостаточности. До по-настоящему самостоятельного статуса среди механизмов государственного управления Тайной канцелярии все равно было еще далеко.