ПЕРВАЯ студия. ВТОРОЙ мхат. Из практики театральных идей XX века

В автобиографии Станиславский рассказывает о неудаче в испробовании «на самом себе» начатков системы (глава «Драма жизни»). На материале «Мнимого больного» он мог бы написать «контрглаву» – об удаче в испробования «на самом себе» системы вызревающей.

Об этом, в сущности, и написал Ярцев.

Ярцев знал то, о чем пишет: он дневал и ночевал в студии; возвращаясь из Москвы, в редакции «Речи» рассказывал о чудесах, которые готовятся, спешил из Петербурга назад к этим готовящимся чудесам. Чудо «Мнимого больного» стало одним из них. Но не первым.

До премьеры Мольера (вечер 27 марта 1913 года) успели сыграть пьесу Гейерманса «Гибель „Надежды“» – на прогоне для «своих» 15 января, на открытом представлении в маленьком зале Студии 4 февраля.

2

«Гибель „Надежды“» сыграют 648 раз – по числу представлений она в репертуаре МХАТ Второго уступит только «Сверчку на печи». В «Моей жизни в искусстве» Станиславский опишет настрой ее завершающих репетиций: «В минуту колебания я решительно объявил всем студийцам: „Спектакль должен состояться во что бы то ни стало, хотя бы пришлось сделать невозможное. Помните, что от этого спектакля зависит все наше будущее. Вы должны пережить свое „Пушкино“…Если нельзя готовить спектакля днем, репетируйте ночью, до рассвета“. Так они и сделали…Показной спектакль имел совершенно исключительный успех». И вот причина успеха: спектакль «обнаружил в игре молодых артистов особую, дотоле неведомую нам, простоту и углубленность передачи. Я относил ее не без оснований к нашей общей работе по „системе“»[120].

В объяснении успеха Станиславский исчерпывающе точен. К тому, как он описывает дух и лад репетиций, стоит дать примечания.

Среди пьес, о которых 12 сентября 1912 года Станиславский сообщает, что их «теперь уже в несколько рук готовят», «Гибели „Надежды“» нету. Так что можно предположить, что ее взяли позже. Или готовили самодеятельно, без ведома К. С.

Мы не нашли дневника репетиций. Дату их начала – ближе к концу сентября или первые числа октября – можно предположить по воспоминаниям Гиацинтовой[121].

Студийных бумаг той поры маловато, радуешься каждой.

За номером 3858 в фонде К. С. имеется большой разграфленный лист. Расчерчено по клеточкам – то есть по комнатам, часам и дням, – где, когда, кто что делает в декаду до Рождества 1912 года.

Квартира студии оказалась тесненькая, но в тесноте, да не в обиде. Синхронность разных занятий, их соседство – через стенку, через дверь, через улицу – срабатывали на всех.

В первой клеточке обозначено: «Занятия с Лопатиным и с I курсом». В. М. Лопатину неделю назад сравнялся пятьдесят один; друг Льва Толстого, в яснополянском спектакле «Плодов просвещения» (1889) восхитительный исполнитель Третьего мужика, родня и философу-идеалисту Лопатину Льву, и беглецу с каторги Лопатину Герману, переводчику «Капитала»; В. М. только что перерешил свою жизнь: оставил солидную службу по судебному ведомству и вот – в труппе МХТ. В мольеровском спектакле сыграет Марфуриуса – философа-дурака, парного Панкрасу. А «I курс» – это новички, с ними занимается Вахтангов; еще не решено, что оно такое, эта студия; может быть, именно курсы высшего театрального образования.

В тот же день в других клеточках: «Станиславский и Сулержицкий – „Мнимый больной“». «Совещание художников». «Учить дуэт» (Анжелика и Клеант). «Класс maintien (Стахович)».

На другой день утром в Студии с часу Сулержицкий занимается «Егерем» и «Полинькой». Вахтангов занятия с первокурсниками ведет с трех. Сулержицкий с четырех занят с Надеждой Бромлей и Бабаниным. В графике также: «Мольер. Студия. Все эскизы Бенуа. Все участвующие в „Мнимом больном“ кроме О. В. Гзовской и занятых в „Екатерине Ивановне“. Л. М. Коренева, М. П. Григорьева, М. Ф. Михайлова, А. Н. Пагава, И. Я. Гремиславский. Начало в 1 час дня». То, что студийцы заняты в драме Леонида Андреева (недавняя премьера), и то, что в график вписаны идущие в школе МХТ репетиции «Мертвого города» Д’Аннунцио, тоже стоит заметить.

В клетки вписаны помещения на углу Гнездниковского, теперь вписываются помещения в Камергерском. «Уборная К. С. 8 час. гримы и костюмы (фасоны)… Степа-портной [С. Е. Валдаев]». Большая сцена МХТ (в час дня в среду там «просмотр материй к Мольеру, все музейные костюмы и материи»). Новая сцена МХТ (в 8 веч. в среду там «музыка к Мольеру, оркестр, хор. Кулаковский, Изралевский, Поль, Барабейчик»). «Большое фойе. 1 час. Беседа о „Мнимом больном“. Все участвующие. Гремиславский.

Студия вечер 8 1/2 ч. Чехов, Шевченко, Кудрявцев.

Запасной вечер для Бенуа».

На листе расчерчена жизнь, которой живут вместе. Единство кажется не то что достижимым, а природно заложенным. Такого легкого единства, такого светлого чувства соприродности не могло хватить навсегда, но здесь оно явствует, так что от этого листа трудно оторваться.