Первеницы мая

– И что же вам от меня понадобилось в такую рань, Манфред?

– Тот же вопрос, сир, я задал Лорану Лемуану не далее как десять минут назад. Он хотел поговорить с вами. И что-то вам показать.

– Сейчас?

– Возможно, речь о комете, которую он изучает, сир. Днем ее не увидеть: я уже просил показать ее мне.

– И давно вы интересуетесь астрономией?

– Нет, сир, не я – Лаванда, моя младшая. Не дает мне покоя. Она считает, что, поскольку у меня есть ключи от всего дворца, я мог бы как-нибудь пустить ее в обсерваторию.

– Плохо представляю вас в роли взломщика.

– Вот именно, сир. Однако ваш утренний туалет, дневное платье. Изволите пройти в спальню?

– Там отдыхает королева.

– Я уже не сплю. – Эма появилась в дверях. – Давай скорее, Тибо, утренний туалет, дневное платье. Я поднимусь к Лемуану с тобой.

Манфред помрачнел:

– Но, моя госпожа… Как же ваш утренний туалет, ваше дневное платье? Я позову Мадлен?

– Король мне поможет одеться.

– С наслаждением, моя госпожа, – улыбнулся Тибо.

– Но, госпожа! Второй день один и тот же наряд…

– Ах, Манфред. Представьте себе, мне уже доводилось не менять платье два дня кряду. Я и с королем обручилась в той же одежде, что носила накануне, и за день, за неделю, и даже за месяц до этого.

Камергера морские воспоминания отнюдь не обрадовали. Чтобы выйти, Эме с Тибо едва не пришлось пробиваться с боем. Поднявшись в башню, они застали Лорана Лемуана у телескопа: очки на лбу, глаз прикован к окуляру.

– Господин Лемуан?

Он вздрогнул.

– Ох! Сир! Госпожа! Спасибо, что дали себе труд подняться. Уверен, вы не пожалеете.

– Вы о комете?

– Нет, сир, о корабле.

– Вы что-то заметили?

– Да, сир, движение.

– Наверное, Брюно.

– И не он один, сир. На палубе четверо.

– На вид они живы?

– Для мертвецов они слишком уж машут руками, сир. Даже дерутся как будто.

Обходительный Лемуан сперва пригласил к телескопу Эму.

– Да они… – вырвалось у нее.

– Что? – спросил Тибо.

– Они режутся в карты.

– Что, правда?

– Подумать только, в эту штуку все видно. А тут, надо же… королевские покои! Погляди, Тибо.

Тибо прижался глазом к окуляру. Пока он разглядывал палубу, на нее вышел пятый человек, а затем шестой, седьмой.

– Боже, да они там почти всем экипажем. Нужно сообщить Лукасу.

– Я уже отправил к нему Лисандра, сир, – сказал Лемуан. – Он всю ночь просидел здесь со своей хищной пташкой на рукаве. Думаю, он больше переживает за Лукаса, чем за больных. Постоянно наводит телескоп на дом госпожи Бланш. Но могу ли я, сир, воспользоваться случаем? Я хотел показать вам еще кое-что. Через считаные минуты мы уже не сможем ее наблюдать.

– Комету? – снова спросил Тибо.

– Нет, ваше величество. Мириам.

Эма невольно положила руку на живот.

– Поглядите, сир. Вы ведь знаете небо как свои пять пальцев – вы сразу поймете, о чем я.

Лемуан направил телескоп вверх, к уже подернутому лиловым светом востоку.

– Она… мерцает? – удивился Тибо.

– Да, сир, она мерцает. И мерцала всю ночь. А в зените сверкала даже ярче звезд в созвездии Глориоль.

– И давно так?

– Только с этой ночи, сир.

– Поразительно!

– Созвездие Азале очень непостоянно, сир. Я не слишком доверяю легендам, но если подумать о легенде про Мириам и Ариэль… «Они были одной звездой, пока сильный ветер не разделил их…» Их расхождение действительно можно было наблюдать невооруженным глазом. Веками люди видели только одну звезду, но постепенно стали замечать, что их на самом деле две. Согласно легенде, «они вновь сольются в ночной тьме», что, по всей видимости, сейчас и происходит. Ариэль погасла уже давно. Иными словами, сир, я думаю, не гаснет ли сейчас так же и Мириам. Что, к слову, вовсе не значит, что она перестает существовать. Просто мы не будем ее видеть, а это совсем не одно и то же.

Тибо стало не по себе. Он знал, что его предок Пьер назвал дочь Ариэль именно из-за того, что одноименная звезда из созвездия Азале исчезла, когда его жена была беременна, и ему нравилось думать, будто она сошла на Землю, чтобы стать принцессой. Но затем и принцесса исчезла. Тибо вдруг совсем не захотелось называть собственную дочь Мириам: вдруг и она исчезнет, сперва с неба, а затем из их жизни? Он переглянулся с Эмой. Переубедить ее будет невозможно.

– Хочешь взглянуть на нее?

– Нет, – ответила она, и глаза ее потемнели.

Тибо решил еще раз посмотреть на судно. Настраивая телескоп, он заметил плывущую к нему лодку.

– А-а, Лукас. Он уже знает.

Лукас всю ночь просидел на лестнице у дома Бланш, глядя на плавучий склеп и пытаясь понять, что там творится. При первых лучах зари, не обнаружив никаких признаков жизни, он заключил: экипаж нашел смерть в отстойнике, и Брюно вместе с ними. Когда прибежал Лисандр и стал его убеждать, что на судне все живы, Лукас сперва не поверил. А потом скатился по лестнице и столкнул в воду первую попавшуюся лодку.

Навстречу ему греб на шлюпке капитан: бледный, тощий, весь желтый, со впалыми, заросшими щетиной щеками, но чистой кожей. Он греб медленно, будто плыл сквозь густой кисель. Но зато улыбался.

– Все как вы сказали, доктор! – крикнул он издали.

– Я не доктор, – крикнул Лукас в ответ.

– Не суть, зато мы выбрались из этого ада!