Первеницы мая

– Все?

– Все.

Лукас облегченно вздохнул. И вдруг понял, что уже три дня не дышал полной грудью.

– Вы Морвана как раз вовремя прислали. А то мы совсем было загибались. Кто выздоравливал, были еще слабы, не могли помогать больным, и вам навстречу некого было выслать. Даже ответить не могли, когда вы нам кричали. Этот ваш Морван здорово нам помог.

– Отлично, капитан. Сегодня все вы будете ночевать на суше.

Лукас не стал говорить, что Морвану еще предстоит отмучиться свое и что у него будет свой отдельный карантин.

– Вы уверены? – усомнился капитан.

– Совершенно. А вот все ваши вещи останутся на борту, ничего с собой не берите. Прямо на пристани вы переоденетесь.

– А шхуна? Что будет с моей шхуной?

– Ее сожгут, капитан.

Капитан печально оглянулся на свое судно.

– Знаете, во сколько плаваний я на ней ходил?

– Это – последнее.

– Да.

Капитан слабо улыбнулся:

– Спасибо, доктор. Спасибо вам за все.

– Я не док…

– Мне плевать. Где они были, доктора ваши, ну-ка? Бьюсь об заклад, посиживали в своей больнице в парадных мундирах. Хоть бы один пальцем пошевелил! Так что буду вас звать как хочу.

– Будете звать меня доктором – втянете в переделку.

– Вот как? Ну ладно.

Подплывая к берегу, Лукас обнаружил врачей, которые чудесным образом вышли-таки из своей больницы. Они стояли рядком на пристани, невзирая на ранний час. Долговязый, худой Фуфелье напоминал вертлявое веретено; Плутиш с вечной перхотью – одуванчик; дородный румяный Рикар – тыкву. Теперь, когда опасность миновала, они спорили, кому из них принадлежит честь принимать моряков на берегу и завершить необходимые процедуры, а Гийом изо всех сил их от этого отговаривал. Позади всех них стоял Лисандр с изрядно замасленным свертком: любимым завтраком Лукаса, который захватил на кухне. А из-за спины Лисандра с любопытством выглядывал сбежавший из-под присмотра Гвендолен адмирал Дорек.

Не успел Лукас причалить, как Плутиш подал голос:

– Эгей, практикант! Мы пришли помешать тебе совершить незаконные действия!

– Кому? Мне?

Гийом, скрестив руки, качал головой.

– Они говорят, что якобы отвечают за медицинскую часть карантина.

– Что-то раньше они это от нас скрывали, – заметил Лукас, втаскивая лодку на гальку.

– До сих пор, – объяснил Рикар, – все сводилось к морским маневрам, погрузке бочек и прочей ерунде. Теперь же предстоит принять пациентов на твердой земле. И мы полностью готовы.

– Прекрасно, – сказал Лукас, думая обратное.

– Ну уж нет, Корбьер! – возразил Гийом. – Ты доверенное лицо короля и не можешь вот так просто сложить с себя обязанности только из-за того, что эти… эти…

– Профессионалы? – подсказал Рикар.

– Шарлатаны, – поправил его Гийом.

– Ох! И это правая рука короля? – возмутился Рикар. – Вам недостает вежливости.

– А вам – скромности.

– Вы ведете себя как последний моряк.

– Я и есть моряк.

– Вы моряк? – воодушевился адмирал.

– Да, адмирал.

Адмирал поднял нос к небу и поглубже вдохнул запах водорослей.

– Какой чудный день, чтобы выйти в море, не так ли?

– Да, адмирал.

Гийом вернулся к врачам.

– Что ж, тогда объясните нам, как вы планируете принять пациентов безопасным для всех образом? – спросил он с вызовом.

– Итак, – начал Плутиш, облизав кончиком розового языка бледные губы. – Во-первых, старое доброе кровопускание, в чем нам помогут пиявки, чтобы исключить всякий риск зараже…

– Пиявки? – воскликнул Фуфелье, вкручивая монокль между подглазным мешком и орлиным носом. – Пиявки! Ну нет! Скорее уж дадим им по кружке заслуженного грога…

– Грог? – усмехнулся Рикар. – Грог, вы сказали? Да этих бедолаг только что полоскало, уж алкоголь-то мы им точно давать не станем! Нет-нет. Сперва измерим все жизненно важные показатели, потом отведем по домам, в уют и покой.

– Вы даже между собой не можете договориться, – заключил Гийом. – Ну а ты-то что скажешь, Корбьер?

Лукас пнул камешек покрупнее.

– Ну вот! – провозгласил Рикар, почесывая зоб. – Вы спрашиваете его мнения, а у него его нет! Заметьте, меня это не удивляет. На него взглянешь, и сразу все ясно. Вид у него совсем не для врачебного ремесла.

Лицо у Лукаса обгорело на солнце, рубаха была нараспашку, рукава закатаны, в волосах – песок. Особенно же возмущали Рикара кольца в ушах. Сам он задыхался в колючем шерстяном камзоле. Под слишком тугим жабо кожу пожирала экзема.

– Ну? Корбьер? – наседал Гийом.

– Корбьер, Корбьер… – произнес адмирал. – А он, случайно, не моряк?

– О да, – фыркнул Рикар.

Лукас нахмурился и помрачнел. На пристани его не ждало ничего хорошего, кроме Лисандра со свежими булочками. Шансы сдать экзамен на врача таяли всякий раз, как только он открывал рот. Одуванчик с веретеном были руководителями его практики; тыква – главой Гильдии. Начни он им снова перечить, о будущем врача можно будет забыть. Но и допустить, чтобы они натворили все, что только что перечислили, он тоже не мог.