Первеницы мая

Их встретил Зигмунд, слуга на все руки (помощник по хозяйству, дворецкий, садовник, дровосек). Его красивое, достойное резца скульптора лицо выглядело усталым. В руках у него была гора белья для стирки. Он проводил их дожидаться в гостиную, поскольку госпожа Доре уехала в город за покупками, а господин Доре отправился в лес. Что до их дочери Виктории, то она почти никогда не покидала свои покои, расположенные в самой старинной (и самой благородной) части усадьбы.

Наконец после долгого ожидания в дверях появился господин Доре, а точнее, сперва его выдающийся подбородок. Он силился изобразить радость.

– Ах, ваше величество! Вы. Здесь. Сейчас.

Тибо окинул взглядом грязные сапоги, фетровую шляпу – охотничий наряд, совсем неуместный весной. Это рождало подозрения.

– Да, это действительно я. Нужно уладить кое-какие дела в округе. Но, может, мы вам помешали?

– Ах, сир, ох, ваше величество. Нет, конечно же. Вот только у меня такой выдался день! Только подумайте: на мою лучшую борзую напал дикий зверь, сир, и это в моей собственной роще, представляете?

– Вы, наверное, хотели сказать: в моей собственной роще?

– Ах! Да. Именно так, сир. В вашей собственной роще на мою борзую напали, сир, ваше величество. Она, конечно, отбилась, но все равно, сир. Это для нее такое потрясение, ваше величество. Чтобы такой зверь – во Френеле еще ладно, на Плоскогорье – само собой. Но здесь, в Центре, – вы можете, ваше величество, представить себе такое, сир?

– Вы видели зверя?

– Н-нет, сир. Только слышал, ваше величество. Может, даже медведь.

– Медведи в Центральной провинции – маловероятно. Могу я спросить, что ваша борзая делала в роще?

– Конечно, ваше величество, спрашивайте, спрашивайте, – ответил господин Доре, чтобы выиграть время.

Он уже пожалел, что пожаловался королю, потому что привлек внимание к своей браконьерской охоте.

– Ладно: что ваша борзая делала в роще?

– Гуляла, ваше величество.

– А вы сами, господин Доре?

– Гулял, ваше величество.

– А ваш охотничий костюм?

Господин Доре оглядел свою одежду.

– Ах да, ваше величество. Тоже, знаете, проветривался.

– Охотничий сезон еще не открыт, господин Доре. Весной у зверей рождаются малыши, вы, может быть, слышали? Если я узнаю, что вы ранили хоть одного, я натравлю на вас всех диких зверей, каких найду в округе.

Господин Доре спрятал подбородок в ворот куртки.

– Однако, если вы предложите нам что-нибудь выпить, мы, напротив, не откажемся, – закончил Тибо. – Мы всего за пару часов доскакали от дворца.

– Пить, сир. Конечно, ваше величество. Два часа, браво.

Господин Доре только сейчас заметил за спиной короля целую компанию.

– Ох, сир, однако… Голубь еще пускай, но только не хищная птица. Нет и нет. Сокол, сир, никак.

– Сокол останется, или я выпущу его в курятник.

– Гм-м-м. Сир. Да, ваше величество. Выпить, вы сказали? Проходите в сад, ваше величество. Я пришлю к вам Сигмунда.

Тибо с остальными прошли в роскошный сад, способный соперничать с тем, что при дворце, и расселись за столом под навесом. Они видели оттуда, как Сигмунд собирает букет трав для чая. Направляясь от перечной мяты к шалфею, он зачем-то сделал крюк: подошел к колодцу, отошел, потом заглянул в него, смяв свой букет. Заинтригованный Тибо приблизился к нему.

– В колодце что-то любопытное?

Сигмунд вздрогнул.

– Там… там… там… сир.

– Что – там?

– Призрак, сир, – прошептал Сигмунд, вцепившись в веточку мяты.

Овида сдуло в ту же секунду, но Лисандр с Бенуа уже бежали, намереваясь призвать слугу к порядку.

– Сир… – замялся Сигмунд, – вы не хуже меня знаете, кто погиб в этом колодце.

Тибо, застигнутый врасплох, вопросительно глянул на Бенуа, который, стыдясь своего невежества, пожимал плечами.

– Ваш предок, сир… – прибавил слуга.

– Мой пре… Ах да! Флориан! Что ж, выходит, мой пращур все еще там? – рассмеялся Тибо.

Но тут же замолчал, увидев, как облокотившийся на край Лисандр вдруг распрямился, белее Сигмунда.

– Он прав, сир… Я что-то слышал.

Тибо с крайним недоверием сунул голову внутрь, но ничего не услыхал. Тогда он бросил камешек, и снизу донеслось многократно усиленное эхом «бульк». Тибо отодвинул рукой старое залатанное ведро, но увидел только смутные солнечные блики на черной глади воды глубоко внизу.

– Никого и ничего.

– И все-таки, сир… – возразил Лисандр.

– Он является все чаще, – подчеркнул Сигмунд, задумчиво качая головой. – Вашего предка тревожат наши беды, ваше велич…