Первеницы мая

Убранство их домика (цветы, кружева, бисер) выдавали ее тайную мечту: быть изящной и утонченной дамой. Однако ради мужа она согласилась придать гостиной вид нижней палубы. Работа там кипела, поэтому короля принимали на узкой террасе, окруженной карликовыми деревьями. Не успели все рассесться, как переполняемый воодушевлением адмирал спросил:

– Скажите мне правду, мой принц, вы теперь король?

– Да, адмирал.

– Вот как? Ага…

Адмирал провел рукой по лысине, чтобы лучше усвоить новость.

– Принц теперь король, – повторил он. – Выходит, мы успели вовремя? На «Изабелле»?

Тибо вдруг оценил весь масштаб пропущенных бедным Альбером событий. Чтобы рассказать ему толком все, что случилось за последние одиннадцать месяцев, ушло бы не меньше недели. Придется довольствоваться краткой выжимкой. Обед был одновременно простым (сидр, салат, курица) и сложным (вопросы, ответы, размышления, воспоминания). Дорек особенно подчеркивал, какими белыми были руки ангела, снявшего с него недуг. Тибо терпеливо слушал. Он знал лишь одного человека с такой силой в руках, но этот человек никогда не покидал дворца, и он предпочитал о ней не думать. Нет, это чудо, должно быть, случай самоисцеления.

Во время всего обеда, о чем бы ни шла речь, адмирала не покидало блаженное выражение только что сорвавшего большой куш. Ни разу он не поджал неодобрительно губы. И даже известие о зимнем голоде встретил с такой широкой улыбкой, что видно было, где у него недостает зубов. И только за десертом Тибо начал понимать причину его блаженства. Он как раз расписывал шахматные таланты Гийома Лебеля, желая подтрунить над адмиралом, но тот вдруг спросил:

– А, так он еще и в шахматы умеет играть?

Сначала Тибо подумал, что Дорек не захотел признаваться в тайных уроках, которые брал у Гийома во время плавания. Но адмирал окончательно поверг его в замешательство, восхищенно спросив:

– И вы, значит, тоже играете, мой принц… то есть король? Это все так для меня ново! Ну, ничего, ничего! Ах, сколько еще предстоит узнать!

Он даже захлопал в ладоши, и Тибо не решился омрачать его радость напоминанием об их традиционно разгромных партиях по средам. Он задумчиво поставил обратно расписанную цветами чашечку, которую держал двумя пальцами. В памяти адмирала появились дыры? Тибо решил это проверить. И результат его поразил.

Дорек помнил, как некогда отправился в арктическую экспедицию, но не помнил ни как съел собственные сапоги, застряв на леднике, ни как потерял мочки ушей из-за обморожения; он был очень удивлен, когда, поискав, не обнаружил их.

Он помнил о стоянках в тропиках, но только не в Негодии, которая так его разозлила.

Помнил возвращение из Бержерака, но не помнил про Гиблую бухту.

Помнил всех членов экипажа, кроме Проказы.

Помнил Эму, но не помнил, как она тайно пробралась на судно. Помнил ее красное платье, но не то, как сам его покупал.

В общем, Альбер Дорек улыбался как блаженный, потому что у него не осталось ни одного неприятного воспоминания. К слову, он забыл весь свой медовый месяц, что потрясло Гвендолен. Исцеление подарило ему жизнь в розовом свете, с цветочками, бабочками и радугами. Было чему изумляться.

Тибо откланялся, когда уже смеркалось. В усадьбу Ис он вернулся удовлетворенный поездкой, уверенный в будущем и убежденный, что прожил незабываемый день, – по крайней мере, он его точно запомнит.

32

На следующее утро Тибо, свежий и бодрый, сел за стол в прекрасном расположении духа: в кои-то веки он успеет вернуться в срок. К тому же его ждал сытный завтрак: Бенуа, желая проявить себя, заставил чету Доре открыть закрома. Тибо все подкладывал себе гусиный паштет, удивляясь, где хозяева его достали, как вдруг Бенуа вошел сообщить о посетителе:

– Некий Филемон де Френель, сир. Он узнал о вашей поездке и понадеялся вас перехватить.

– Меня не перехватывают, Бенуа. Я король, а не мячик.

– Разумеется, ваше величество.

– Он приехал с каким-то делом?

– Он отказался говорить мне с каким, сир.

Тибо подумал, что не покидал дворца с того злосчастного путешествия по провинциям. И если подданные едут из такой дали, чтобы увидеться с ним, неловко было бы отказывать.

– Я приму его в саду.

Тибо решил заодно занять место поближе к колодцу, на случай, если снова явится призрак. Но нет. Явился только Филемон де Френель, комкая в руках мягкую шляпу. Он заметно нервничал – как большинство людей, оказавшихся перед лицом монарха.

– Ваше величество, спасибо, что меня приняли. Мы, во Френеле, узнали от торговца из Центра, что вы путешествуете. И вот я приехал насчет моего дяди Блеза, Блеза де Френеля, вы, кажется, его знаете?

– Не только знаю, но и очень ценю, – сказал Тибо, желая подбодрить посетителя.

– Да, сир, ну и вот. Вы, возможно, знаете, что мой двоюродный дедушка Клеман де Френель, да покоится он с миром, родился в рубашке. Не сейчас, разумеется, а когда был жив.