Первенцы

– В нравственном падении общем я не виноват уж точно! – попытался оправдаться юноша, но толпа уже была взбудоражена, и он сделал только хуже. «Интересно, когда в Столице бывает больше народу: во время ярмарки или выборов?» – стараясь отвлечься, задалась Итка праздным вопросом. Рыночная площадь взревела: в узком проходе между лавок завязалась драка. Итка подумала, что в период выборов, когда в Столицу съезжаются богатые люди, находиться здесь может быть опасно для здоровья.

Каждую десятую зиму – то есть, под самый конец года – сейм берстонских господ избирал нового владыку из числа своих представителей. Не всякий аристократ, обладающий правом голоса, считал нужным присутствовать на съезде лично – равнодушные к большой политике землевладельцы посылали в Столицу своих доверенных слуг. Итке не было известно, откуда пошел этот обычай, но она помнила, что должна особенно гордиться своей принадлежностью к роду Ольшанских: члены этой семьи не раз становились владыками. «И правили всегда мудро и справедливо», – подчеркивала бабушка Берта. Правда, Итка с трудом могла себе представить, в чем именно заключалось «правление» – за всю жизнь она так ни разу и не ощутила над собой власть берстонского владыки. В Кирте этот вопрос будто вовсе никого никогда не касался. В Ольхе же лишь однажды, незадолго до пожара, госпожа Берта собрала домочадцев и раздала каждому по монете с профилем нового правителя – Итка не запомнила даже его имени.

Теперь-то она, конечно, знала, что в этом году подходил к концу срок полномочий Вольдемара Корсаха. Любопытно было его тезоименитство с другим владыкой, правившим когда-то давным-давно и составившим единый свод законов, по которым и поныне жила Берстонь. Этот свод так и называли – Вольдемарова книга. Больше ничем особенным нынешний владыка, впрочем, не выделялся.

Драчунов быстро разняли лавочники, не желающие терять покупателей из-за чьих-то семейных неурядиц. Рынок успокоился, и все пошло своим чередом. Они с Гашеком миновали площадь и тут же влились в другую толпу, по голосам которой сразу поняли: эти люди тоже идут на представление. Поток, заполнивший все пространство между зданий, вынес их на большой перекресток, в котором сходились сразу несколько городских улиц – это тоже напоминало своего рода площадь, но, в отличие от рынка, она не была вымощена камнем.

Здесь располагались два небольших шатра: черный, закрытый, украшенный вышитыми изображениями небесных светил, и белый, в котором лежал различный инвентарь и сидели какие-то люди. Перед ним стоял, вороша палкой угли в небольшой жаровне, налысо бритый, неопределенного возраста мужчина. Кончик его темной, тронутой сединой бороды был перетянут серебристой бусиной. Когда зрители собрались, он выпрямился во весь свой высокий рост, развел мускулистыми руками и провозгласил:

– Приветствую вас, жители и гости великой Столицы!

Его голос прозвучал на удивление молодо для такой внешности. Толпа притихла, перешептываясь: «Началось, ну-ка, началось!» Итке и Гашеку повезло оказаться в первых рядах: за их спинами кто-то активно толкался, чтобы пробиться поближе к импровизированной сцене. Мужчина, который являлся, по-видимому, лидером труппы, жестом поблагодарил собравшихся и объявил:

– Мы, скромные бродячие артисты, покажем вам чудеса, подсмотренные в самых разных концах света! Встречайте: перед вами Десятирукий!

С этими словами он указал на белый шатер, откуда вышел, кусая зеленое яблоко, совсем молодой парнишка. Толпа тихонько зароптала: «Так у него ж только две руки!» Юноша обвел зрителей хитрым, внимательным взглядом и – Итка готова была в этом поклясться – подмигнул ей. Потом со всей силы подбросил надкусанное яблоко, ловко вынул из карманов куртки еще два и вдруг заставил их кувыркаться в воздухе, догоняя друг друга. Он жонглировал так искусно, что казалось, будто он вовсе не касается яблок руками. Вдруг откуда-то с задних рядов в него бросили еще одно: он совсем не растерялся и, поймав его на лету, легко присоединил к удивительному воздушному танцу. Затем откуда-то взялось пятое яблоко – скоморох стал подбрасывать все по очереди на разной высоте, пока кто-то не засвистел от восторга. Толпа одобрительно загудела; юноша, повернувшись вокруг своей оси, поймал все яблоки, коротко поклонился и, пятясь, скрылся в белом шатре.

– Теперь, дорогие зрители, глядите в оба: это Мастер Иллюзий! – представил главный следующего артиста.