Первенцы

На мгновение перехватило дыхание. Гашек осторожно прикоснулся к светлой шее здорового, ладного жеребца. Конь раздул ноздри и вскинул широкую голову – сокровище, а не зверь. Гашек размотал поводья, развернул жеребца в направлении засеянного поля и сел верхом. Успел только подумать о том, чтобы тронуть его бока пятками – буланый сам сделал шаг вперед, и вот они, постепенно ускоряясь, уже летели галопом. Солнце ложилось спать на грудь Матушки Земли. Прочь отсюда, прочь, в ночь! Захваченный ветром, Гашек не думал уже ни об отце, ни о Войцехе, ни об Итке – он готов был убежать на край света и никогда не возвращаться. Пока конь вдруг, срезая копытами почву, не вздыбился и не выбросил его из седла.

Когда земля и небо встали на свои места, Гашек почувствовал острую боль в руке – вполне мог получить и вывих. Он стянул перчатку и попытался покрутить кулаком. Прикусил язык, чтобы не выругаться вслух. Буланый смотрел на него с сочувствием, как человек.

– Покажи.

Гашек поднял голову. Это была Танаис. Велев ему сидеть тихо, она взяла его за обожженную руку и потянула пальцы. Он захрипел и смог сосредоточиться на том, что видел перед собой, только когда она с этим закончила и помогла ему встать. Танаис нежно погладила коня по длинной черной гриве, и буланый, фыркнув, мелкой рысцой побежал обратно. Они тоже вернулись к корчме. Во дворе у коновязи собрался – видимо, наблюдавший за его падением – весь отряд. Итка глядела как-то затравленно и сжалась, словно от холода. Танаис положила ладонь Гашеку на плечо:

– Осторожнее, – обратилась она к Бруно. – Убьется.

Главарь улыбнулся, и Гашек начал соображать, что произошло: «Похоже, я выбрал его коня. И он мне это доходчиво объяснил».

– Что случилось? – спросила Танаис. Потом уточнила: – С руками.

– Он вынес меня из огня, – ответила за него Итка. – Это было давно.

Они встретились взглядами и, как это с ними иногда бывало, поняли друг друга без слов. «Значит, остаемся, – подумал Гашек. – Учимся задавать вопросы».

– Жуйте сопли, – буркнул высокий хаггедец. – А я пойду и напьюсь.

– Согласен, – съехидствовал Куница, – эль будет повкуснее соплей.

Под одобрительное ворчание Немтыря четверо вернулись в корчму: Бруно и Танаис, видимо, решили не отставать от товарищей. Гашек хотел было снова надеть перчатку, но остановился и, подумав, вместо этого снял вторую: «Теперь уже все равно». Темно-рыжие волосы Итки в прощальном закатном свете казались еще красивее, чем на самом деле. Она, выдохнув плотное облачко пара, вдруг бросилась ему на шею.

– Спасибо, – шепнула на ухо. – За все.

Гашек обнял ее и пощекотал бока, как маленькой. Итка коротко рассмеялась и отпрянула: «Перестань!» Он вспомнил, что ей уже скоро шестнадцать, и понял, что Берта Ольшанская, будь она жива, наверняка бы своей внучкой гордилась.

– Я увидела твои шрамы и подумала о бабушке, – сказала Итка, будто услышав его мысли. – Когда начался пожар, я не смогла ее найти, заплакала и спряталась под лестницей, пока ты не пришел, но все время беспокоилась о ней. Если бы ты не усадил меня на Ворона и не велел скакать в Кирту, я бы, наверное, отдышалась и сдуру снова бросилась ее искать. Получается, ты спас меня дважды. Жаль только, что бабушка так и не выбралась.

Его будто окатили ушатом ледяной воды. Он мало что помнил об этом дне, но был твердо уверен в своих воспоминаниях. Сразу после горящей усадьбы он осознал себя уже в Кирте, в бывшей прачкиной комнате, с ужасной болью по всему телу и – особенно – в покрытых мазью руках.

– Итка… – с трудом выдавил из себя Гашек. – Все было не так.

Она нахмурилась.

– В каком это смысле?

– Я вынес тебя из дома и потерял сознание. Ворон был напуган и носился из стороны в сторону где-то вдалеке. Я не сажал тебя на коня и не отправлял в Кирту.

Итка закрыла лицо руками, силясь вспомнить детали.

– Но я приехала в замок, одна, на Вороне, и за тобой сразу послали помощь. Я помню, как в Ольхе, даже снаружи, было жарко и дымно, и кто-то сказал мне: «Держи спину прямо и скачи как можно быстрее вперед». Если это был не ты…

Она взглянула на Гашека, и он кивнул. Это случилось много лет назад, но он в то время уже был юнцом, а не маленьким ребенком, и мог ручаться за свою память.

– …тогда кто?

Глава 8. Шестерка мечей

В ханзе их было семеро – настоящая волчья стая. Случайные встречные путники опасливо приглядывались, проезжая мимо, и, наверное, не один раз оборачивались вслед. «Подстегну-ка я лошадь», – думали они, справедливо полагая, что эти люди опасны.

Они в самом деле были опасны и не стеснялись это демонстрировать. Итка даже прикрыла уши от визга, поднятого батрачкой, на которую вдруг налетел рогами ее собственный вол. Зверь не причинил хозяйке вреда, но спихнул ее в сторону с дороги, как раз освободившейся для возглавлявших колонну буланых коней Бруно, Танаис и Куницы. Хаггедка одарила юношу осуждающим взглядом, но он только втянул голову в плечи и захихикал. Гашек покачал головой. Итка тяжело вздохнула. Они продолжали свой долгий путь.