Первое дело Еремея

Снять, что ли, статис-медальон, да оглядеть округу мысленным взором? Оно бы и нужно, но каждый раз останавливало опасение самому оказаться голеньким. Знают ли Мастера Тьмы о рашшине или нет, достоверно неизвестно. Стоит ли рисковать? Тем более, что юный Акаро, похоже, недаром предназначается для шаманской стези: и путь выбирает удобный для всадников, и идёт уверенно, зная, куда.

И все-таки, все-таки… Мысль не успела оформиться — юный Акаро замедлил шаг, поднял руку.

Все остановились.

— Они теперь близко. Могут услышать нас, — сказал Акаро вполголоса.

— Что ж делать. Услышат. А потом, глядишь, и увидят. И даже почувствуют на своей шкуре, — эти слова Еремей хотел сказать, но не сказал, удержался. Удержался, потому что понял замысел Акаро.

— Я пойду на разведку.

— И мы с вами, — Боррис и Шалси не хотели оставлять своего священника.

— Нет. Вас они тоже могут услышать. А меня нет, — все-таки могучая сила статис-медальоны. Если пользоваться ими с умом.

Акаро указал направление. Еремей спешился, отдал поводья клося Боррису, разминаясь, сделал несколько шагов. Ничего. Не человек Льда, но для вчерашнего семинариста идёт он прилично. Не гроконом по сухостою.

Ветерок дул Еремею в лицо, и благодаря этому он все-таки услышал рэт-лемутов, вернее, учуял. Их запах ни с чем не спутаешь. Он удвоил осторожность, пригнулся к самой земле. Его влекло не только желание разведать местоположение врага, выявить его слабые места и подготовить план нападения. Ещё хотелось просто знать. Знать, что представляют собой рэт-лемуты вне боя.

Впереди просветлело. Полянка.

Он пополз вперёд, раздвинул кусты.

На дальнем конце поляны разбили бивуак слуги Тёмных Мастеров.

Еремей не испытывал отвращение к крысам. Живое есть живое. Но рэт-лемуты — не крысы, хоть и походят на них разительно. И узкая морда, и торчащие резцы, и серая коротенькая шерстка, и голый хвост — правда, относительно туловища короче, чем у настоящих крыс. Но главное отличие — не хвост. Главное отличие — глаза. В глазах рэт-лемутов даже отсюда, издали, видны были сосредоточенность и ненависть.

Трое рэт-лемутов суетились вокруг раненого соплеменника — обкладывали того мхом, обмахивали большими листами горетравки, давали пить из странной, восьмиугольной фляги. Раненый попискивал и отталкивал флягу передними лапами.

Два других рэт-лемута колдовали над ящичком, что стоял в тени дерева. От ящичка к верхушке дерева тянулся шнур, заканчивающийся метёлочкой, поблескивающей на солнце. Никак, золотая? Из ящичка доносилось бормотание на фоне хрипов и тресков. Молятся Нечистому. А ящичек — их ковчег.

Остальные рэт-лемуты, Еремей насчитал пятерых, лежали на траве. Отдыхают. Сил набираются. Для новых набегов. Секиры, оружие рэт-лемутов, лежали рядом. И ещё какие-то непонятные предметы — изогнутые палки, что ими делают рэт-лемуты?

Он наблюдал долго, впитывая в себя мельчайшие детали: как двигаются рэт-лемуты, как переговариваются, вернее, перепискиваются между собой, как едят, как спят.

Всё, хватит. Пора узнать, как рэт-лемуты сражаются.

Он пополз назад. Его не заметили — уже хорошо. Не посрамил семинарию.

Боррис и Шалси обрадовались его возвращению. Люди Льда — неизвестно. Лица непроницаемы, что твоё статис-поле.

Еремей рассказал о виденном. Доложил обстановку — так учили в семинарии.

— Мы должны подойти к ним незаметно с двух сторон. Подойти, расстрелять из луков, а потом сойтись в рукопашной, — изложил он свой незамысловатый план.

Приняли без обсуждений. Трое круглолицых присоединились к поселенцам, остальных повёл юный Акаро.

Теперь они торопились — рэт-лемуты могли ментальным слухом узнать об их приближении, потому терять время на подкрадывание не имело смысла. Насколько рэт-лемуты владеют ментальной силой? Еремей казалось, что, во всяком случае, они не уступают людям, раз уж им не уступают крысы обыкновенные.

Круглолицые перекликались между собой, подражая браухлям, оберегающим свои гнездовья. Ловко. Не знай он, что это кричат люди Льда, непременно бы обманулся.

Но у рэт-лемутов слух был, видно, получше. Когда Еремей вновь подошёл к поляне, они сбились в кружок вокруг своего раненого и настороженно водили длинными вытянутыми мордами, сжимая каждый в одной лапке секиру а в другой странную деревяшку.

Еремей зарядил арбалет. Остальные натянули тетивы луков.

Это была не битва, но бойня. Еремей не зря считал себя неплохим стрелком — обе его стрелы нашли цель. Но за это время каждый воин Людей Льда выпустил их по дюжине, и тоже с отменной точностью. Утыканные стрелами, рэт-лемуты пытались сопротивляться, бросали свои диковинные деревяшки, оказавшиеся метательными снарядами с удивительным свойством — в случае промаха они возвращались к бросавшему. Но спустя самое небольшое время все рэт-лемуты лежали на земле, подёргивая лапами.

Он вышел на поляну, держа свой меч обнаженным. Круглолицые подбежали к поверженному противнику, спеша прикончить шевелящихся.

Это война, напомнил себе Еремей. Звали мы сюда рэт-лемутов, скучали по ним? Первую кровь пролили рэт-лемуты. Думай о бедном Им-Зике.