Первое поле

Лето постепенно заканчивалось. Уже рыжели и осыпались листья. Гаев из берёзового брусочка вырезал цепочку-подарок и спрятал, чтобы случайно не сломать, в крепкий ящичек из фанеры. Лодку сумели вполне качественно заклеить и опробовали. Работы постепенно стягивались к базе, или лагерю. База – это всё таки там, где начальник экспедиции и головная радиостанция. Редко когда для уточнения выходили на дальние участки, но работы – а это шурфы и промывка – не прекращались. Временами налетали дожди. Если они были сильными, пережидали в палатках, разжигая перед входом костры. Крылья входа подворачивали, связывали, и можно было часами лежать на топчане и смотреть на огонь или сладко засыпать. В палатке становилось тепло и уютно! «Памирка» Анатолия и Матвея прекрасно себя зарекомендовала, только что ещё выгорела и стала почти белой. Постепенно скудел да и приелся запас еды. Выручал вечерний чай. Искупаться после работы в реке уже не хотелось. Вода в Ингили потемнела, и её от дождей прибавилось, умывальные камни пришлось немного перетащить. Лошади отъелись, особенно Казбек похорошел, и в один день, когда Матвей верхом на нём вернулся в лагерь, потянуло его невзначай на любовь. У одной из лошадок начался физиологический процесс, отчего Казбек, не обращая внимания на сидящего на нём Матвея, как только они вернулись в лагерь, полез на эту лошадку. Произошло это прямо на берегу, у воды. Матвей взлетел вверх, совсем как памятник в Ленинграде Петру Первому. Лошадка, похоже, была не против, а вот Матвей, не зная, как быть – ни остановить, ни спрыгнуть, – заорал, скорее всего, дурным голосом, на какой и прибежал Володя и тоже не знал, что делать! Матвей прямо Македонский, где-то очень высоко, доспехов не хватает. Володя схватил первую же попавшую на глаза палку и стал ею охаживать Казбека меж ушей! И это слегка помогло. Сначала лошадка, испугавшись, прянула, затем Казбек, не удержавшись, опустился на передние копыта, и Матвей, совсем как в цирке, успел спрыгнуть и отбежать в сторону от этой стихии. Володя успел схватить повод и какое-то время сдерживал Казбека, который рвался за отбежавшей лошадью. Но Толстокулаков недаром носил такую убедительную или убеждающую фамилию – убедил жеребца погодить с этим делом. И, ещё не отошедши от такой нетрагической истории, Матвей пошёл к себе, как из камеральной палатки вышел с полевой сумкой Гаев. Он что-то искал в сумке и, видно, на свету хотел что-то в ней найти. А тут встрёпанный пережитым Матвей. Иван Константинович посмотрел на него внимательно.

– Стометровку, что ли, сдавал?

– Если бы. – И Матвей выдал все козни Казбека начальнику.

– А ведь хорошо, что обошлось! Правда? – Матвей недоверчиво, но кивнул, соглашаясь. – Вот случись что, как бы я писал в докладной? «Такого числа рабочий пятого разряда Матвей Берёза, возвращаясь на базу партии верхом на арендованном в колхозе «Знамя Ильича» коне Казбеке, оказался в эпицентре любовных отношений между Казбеком и…» – как лошадь зовут?

– Ласточка, – ответил Матвей.

– «…и лошадью Ласточкой, еле спас свою жизнь и вышел из эпизода вполне в рабочем состоянии»? Да вся экспедиция стонать станет. Напугался?

– Ещё как! – тут же сообразил Матвей, что это шутка. – Как на горе оказался. Конечно, испугался, – сбивался Матвей, не зная, как всё это сложить в пережитое. – Слишком высоко, и если бы не Толстокулаков…

Тем временем Гаев нашёл, что искал, и, доставая незнакомую бумажку, спросил у Матвея:

– Это что такое?

Матвей взял бумажку и удивился, что не узнал её, потому как это были совсем забытые пять рублей. Матвей уже начинал смеяться от этой смешной (забавной) мысли, что, оказывается, деньги-то совсем не нужны для жизни и работы в тайге. Вот просто не нужны, и поэтому Матвей совсем забыл, как выглядят деньги.

– Вот это номер, Константин Иванович! Последний раз в мае их в руках держал.

Матвей вертел в руках купюру, разглядывая рисунок – крепость с башенками.

– То-то же, – поддержал настроение рабочего Гаев, – нет в них необходимости, и всё тут. И никому не говори, что сегодня деньги в руках держал.

– А это почему? – удивился Матвей.

– Шучу – фарта не будет!

Рабочие дни сами по себе становились короче, солнце позже поднималось, раньше заходило, становилось постепенно прохладнее, уже не тянуло купаться, но приходилось, и спасала баня. Такая же жаркая и с водными, как говорят на радио, процедурами, только что вопли становились громче. В конце августа стало понятно, что партия в график укладывается. Работы на границах территории сделаны, маршруты становились короче, порода промывалась всеми рабочими. Дабы экономить труд ребят, Нина с Зиной по очереди стали подменять рабочих на кухне. Образцы пород упаковывались и складывались в ящики. Срывающиеся не так часто дожди заставляли чаще жечь костры, сушить одежду и обувь. По рации передавали сводки экспедиции и попросили привести вьючных оленей, чтобы на них отвезти породу. Лошадей для этого не хватает. Полевой сезон шёл к завершению.

Олени