Первый день весны

— Да. Не хочу приносить туда что-то из другого места. Хочу что-то отсюда. Мне здесь больше нравится.

— Хорошо, — сказала я.

Игрушка выглядела уродливо, но мне приятно было думать о том, как она будет лежать на подушке Молли в ее новом доме. Еще один способ продлить время до того момента, как дочь забудет меня.

— А теперь пойдем домой? — спросила она.

— Нет, — ответила я.

— А куда?

— Нам нужно пойти и поговорить с Сашей.

Молли вздохнула и вытерла рот рукавом. Волоконца шерсти от пальто налипли на ее губы, и я подумала, что сейчас, наверное, в мире нет другого такого липкого ребенка и нет другого человека, к кому я прилипла бы столь неразделимо.

Я встала и протянула руку. Молли долго смотрела на нее.

— Идем, — сказала я и шире расставила пальцы. — Нам пора.

* * *

У секретарши в приемной службы опеки были каштановые волосы и карие глаза; коричневый джемпер доходил до самого подбородка. Прямо какой-то пирог из грязи. Когда мы подошли ближе, она схватила телефонную трубку и резко развернулась от стола во вращающемся кресле, и я услышала, как она говорит в телефон:

— Да, да, только что вошли.

Когда секретарша снова повернулась к нам, щеки ее горели, а стеклышки очков запотели понизу. Я подумала, что наш приход, должно быть, самое волнительное, что случилось с ней, с тех пор как она нашла джемпер точно под цвет волос и глаз.

— Мы пришли побеседовать с Сашей, — сказала я, старясь подавить дрожь в голосе.

Грязевой Пирог пискнула нам что-то насчет «присесть». В освещенном люминесцентными лампами вестибюле липкость Молли выглядела недопустимой, и я отвела ее в туалет вымыть лицо и руки.

— Я хочу есть, — сказала она, умываясь.

— Ты только что ела сахарную вату, — напомнила я.

— Но это не еда. Просто вата.

— Ну, мне нечего сейчас дать тебе поесть. Придется подождать.

— Плохо.

— Знаю. Извини.

— Ладно, я тебя прощаю.

Мы только уселись возле стойки, когда Саша прошла через вращающуюся дверь. Бейджик на ленте постукивал по пуговицам кардигана. Волосы торчали в странном беспорядке: половина забрана в «конский хвост», половина выбилась из него.

— Джулия, — произнесла Саша. — Очень рада, что вы здесь.

Она коснулась моего плеча и наклонилась, собираясь поговорить со мной так, чтобы Молли не слышала. Та с готовностью обежала меня и встала между нами, чтобы уж точно все расслышать. Саша посмотрела на нее, точно желая врезать.

— Джулия, я думаю, будет лучше, если мы отправим Молли в одну из семейных комнат. Тогда мы сможем спокойно побеседовать. Хорошо? Попрошу коллегу посидеть с ней.

Я кивнула. Не хотела плакать, однако слезы подступали к горлу. Саша выпрямилась и коснулась руки Молли.

— Пойдем. Эди ждет тебя. Не знакома с Эди? Думаю, ей пригодится твоя помощь с головоломкой. И, кажется, у нее есть печенье.

Я тащилась следом за ними, чувствуя себя лишней. Саша остановилась, постучала в дверь и открыла.

— Входи, Молли, — сказала она. — Мне просто нужно немного поболтать с твоей мамой в другой комнате. Эди позовет нас, если тебе что-нибудь будет нужно.

— Погодите, — произнесла я.

Обе посмотрели на меня, и я посочувствовала Саше: она хотела сказать мне то, чего Молли не должна была слышать, в то время как Молли была рядом и ужасно хотела ее услышать.

— Увижу ли я ее снова? — спросила я.

— Увидишь кого? — переспросила Молли.

— Никого, — ответила я.

Саша коснулась моего плеча, и я задумалась о том, сколько времени она тратит, каждый день дотрагиваясь до людских плеч.

— Конечно, увидите, — сказала она. — Это не… мы просто… Давайте оставим ее здесь с Эди, хорошо? А сами пойдем и поговорим. Конечно же, вы увидите ее снова.

Я коротко кивнула. Не знала, как долго еще смогу сдерживать слезы, но не хотела, чтобы Молли видела их.

— Входи, Молли, — продолжила Саша. — Похоже, тут есть шоколадное печенье. А мы скоро придем.

Она закрыла дверь и пошла дальше по коридору, вверх по лестнице, в большую комнату, в середине которой стоял стол и стулья. Я села на один из стульев, а Саша устроилась напротив, но потом передумала и пересела во главу стола, и наши колени почти соприкасались. Она пробормотала что-то о холоде, встала и некоторое время сидела на корточках перед переносным обогревателем. Он щелкнул, скрипнул и стал дуть теплым воздухом мне на ноги. В комнате вовсе не было холодно. Саша просто тянула время.

— Итак, — сказала она, снова сев на стул. — Ладно… Итак, полиция знает, что вы здесь. Ваша надзорный офицер… Она собирается приехать и поговорить с вами. Наверное, приедет вместе с коллегой.

— Ясно.

— Нам, конечно же, пришлось сообщить, что вы увезли Молли. Из-за того, что она под судебным постановлением. Нам приходится сообщать, если случается нечто подобное.

— Ясно.

Некоторое время мы обе молчали, потом Саша резко откинулась на спинку стула и вскинула обе руки.

— Мать вашу за ногу, Джулия, — произнесла она. — Зачем?

Я никогда раньше не слышала, чтобы социальные работники ругались. Думала, что им не позволено. Бумажный платок у меня в руках промок от соплей, и я тянула его, пока он не порвался.

— Вы собираетесь забрать ее, — произнесла я.

— Что?