Первый день весны

Перед тем как мы начали убирать подушки для коленопреклонения, я сняла свою кофту. Она висела на спинке скамьи, рядом с которой стояла Линдина мамочка. Та взяла кофту, встряхнула ее и теперь держала перед собой.

— Есть какие-нибудь догадки? — спросила мамочка Роберта.

Линдина мамочка сложила мою кофту пополам и снова повесила на спинку скамьи. Потом пошла к чулану, чтобы убрать метлу на место.

— Линда, — позвала она, — собирайся. Мы уходим.

Та подбежала к ней, и я следом за ними вышла из церкви и пошла по дороге вниз с холма. Линдина мамочка крепко держала Линду за запястье и шла быстрой походкой. Когда мы добрались до Марнер-стрит, она обернулась и посмотрела на меня.

— Иди. Тебе надо уходить, — сказала она.

— Но я хочу поиграть с Линдой, — ответила я.

— Линда пойдет домой со мной.

— Тогда я тоже пойду домой с вами.

— Нет, Крисси, — возразила Линдина мамочка. — Ты не пойдешь. Это не твой дом.

Она потащила Линду дальше по улице. Я смотрела, как они делаются меньше и меньше, пока не свернули на дорожку к своему дому. К тому времени они были уже так далеко, что я не видела, обернулась Линда на меня или нет. Когда я пряталась между скамьями в церкви, Линдина мамочка намела на меня тучу пыли, и я сейчас чувствовала эту пыль, осевшую у меня в легких, словно зернистая пленка.

* * *

Нужно было заполнить чем-то долгие часы, когда я пыталась как можно больше не бывать дома. Пока было светло, играла с Линдой, Уильямом и Донной, а теперь еще и с Рути. К ужину все уходили по домам, но я оставалась. Оставалась до тех пор, пока не становилось совсем темно, пока у меня не начинали слипаться глаза, и тогда я пробиралась в дом, кралась наверх в свою комнату и заползала в постель, натянув одеяло на голову.

В субботу я в одиночестве сидела на траве во дворе «Бычьей головы», потому что было время ужина и все остальные разошлись по домам. Какой-то мужчина вышел из пивной покурить; я подняла взгляд и увидела, что это папа.

— Папа? — произнесла я.

Он прищурился, чтобы увидеть меня.

— Крис?

— Я думала, ты еще мертвый, — сказала я.

Руки у него были вялые, и он никак не мог поджечь свою сигарету, поэтому я подошла и подержала для него зажигалку. Пламя лизнуло кончик сигареты, и он затлел оранжевым.

— Спасибо, — сказал папа и долгое время затягивался дымом. — Я только-только вернулся, ага.

— Когда?

— Совсем недавно. На прошлой неделе, а может, на позапрошлой.

— Почему ты не приходил повидать меня?

— Ну ты же понимаешь, я улаживал другие дела. Собирался прийти повидать тебя вскоре. Сегодня. Просто заскочил, чтобы немного выпить.

Он сел на крыльцо, и я села перед ним. Папа всегда говорил мне, что первым делом — после того, как возвращается из мертвых, — он приходит меня повидать. Он даже не заходил никуда, чтобы оставить там свою сумку, а шел прямо ко мне. Так сильно он скучал по мне, когда мы были не вместе.

— Почему ты сразу не пришел повидать меня? — спросила я.

— Ради бога, Крис, не напирай ты так… Я ведь вижусь с тобой сейчас, верно?

Я с силой уткнулась подбородком в собственную грудь. Если б он пришел быстрее, я не заболела бы от драже, потому что он был бы рядом и защитил бы меня.

— Как твои дела? — спросил папа. — Чем ты занималась?

Я вскинула голову, выпятила подбородок и, посмотрев папе прямо в глаза, сказала:

— Была в больнице.

— Что?

— Мама дала мне таблетки в тубе от шоколадного драже и велела съесть их все. Я едва не умерла.

Папа вскинул руку к подбородку. Шурх-шурх-шурх. Скр-скр-скр. Снова сунул сигарету в рот, потом вынул, бросил на землю и раздавил. Освободив таким образом обе руки, он запустил их себе в волосы — и сжимал и разжимал пальцы, так что кожа на его лбу то натягивалась, то провисала.

— Была в больнице несколько дней, — продолжила я. — Им пришлось откачивать все из моего живота. Если б они не сделали этого достаточно быстро, я бы умерла.

— Не говори мне этого, Крис, — сказал папа. Он поднялся с крыльца, и волосы у него на голове тоже поднялись, как острые шипы. — Пожалуйста. Пожалуйста, не говори мне.

— Но ты можешь мне помочь, — возразила я. — Теперь ты жив. Я могу беречь тебя, чтобы ты снова не умер, а ты заберешь меня отсюда.

— Нет. Не могу, — сказал папа. Его голос звучал, словно дождь, бьющий по треснувшему стеклу. — Не могу.

— Но ты сказал, что сделаешь это. Говорил, что в следующий раз, когда мы увидимся, ты заберешь меня. Ты говорил!

— Извини, Крис, — ответил папа и повернулся, чтобы уйти обратно в пивную. Я пыталась пойти за ним, но он оттолкнул меня и повторил: — Извини. Мне жаль. Не могу.

— Снова собираешься умереть? Это поэтому?

— Да хватит уже. — Он поморщился. — Перестань нести эту хрень про смерть. Тебе восемь лет, Крис. Ты уже слишком большая, чтобы в это верить. Прекрати.