Первый день весны

Она засмеялась, и звучало это как бульканье индюка. Подбородок трясся, так что и похожа миссис Банти была на индюка.

— А я царица Савская, а? — фыркнула она.

— Нет, конечно. Но у меня есть деньги, — сказала я, доставая их из кармана и протягивая прямо ей в лицо.

— И у кого ты их стащила?

— Ни у кого. Мне их дали.

— Кто?

Я вспомнила, как папа вывалился из пивной, когда я уже собиралась уйти домой, и взял меня за локоть горячими пальцами. Затем залез в свой карман, достал звенящую горсть монет и вложил их мне в ладонь, сказав: «Вот, возьми; это все, что у меня есть. Возьми это и купи себе что-нибудь поесть». Когда папа ввалился обратно в пивную, я слышала, как он подошел к стойке и заказал у Ронни еще одну порцию выпивки. Значит, не все, что у него было. А все, что осталось после уплаты за то, на что ему действительно не наплевать.

— Никто, — сказала я миссис Банти. — Но я их не воровала. Они мои. И я хочу купить конфет.

Она, наверное, запретила бы мне входить в магазин, но тут пришел викарий, чтобы купить газету, и ей прошлось притвориться доброй, чтобы не попасть в ад. Я взяла с прилавка большую банку с леденцами на палочке и попыталась открутить крышку. Она была тугой, и руки все время соскальзывали.

— Тебе помочь, девочка? — спросил викарий, протягивая руку.

— Нет, — ответила я, крутанула в последний раз, и крышка подалась.

— Боже, — произнес викарий. — Какие у тебя сильные руки, а?

— Да, у меня очень сильные руки.

Я купила леденец и пакет мармеладных мишек, хотя на самом деле я не любила ни леденцы на палочке, ни мармеладных мишек. Миссис Банти взяла мои монеты так, словно я напи`сала на них. Я пожалела о том, что не сделала этого.

Дойдя до дома Рути, я прошла по дорожке и нажала кнопку звонка под табличкой с номером дома. Сначала никто не ответил, поэтому я позвонила снова и снова, пока та красивая женщина не открыла дверь. Сейчас она выглядела не такой уж красивой. Она все еще была в ночнушке и домашнем халате, хотя уже миновало время завтрака, а ее волосы выбивались из бигудей, как желтые червяки. Лицо ее было цвета воды, в которой мыли посуду.

— О, здравствуй, Крисси, — сказала она.

Рути выбежала из гостиной и врезалась ей в ноги сзади с такой силой, что женщина едва не упала на меня. Я подумала, что это совсем в духе Рути: постоянно портить жизнь этой красивой женщине. Девчонка была одета в клетчатое красно-белое платье из хлопчатобумажной ткани, рукава у платья были пышные, как фонарики; на ногах белые носочки с оборочками и красные кожаные туфельки. Докторский чемоданчик, который она несла, держа за ручку, тоже был красным, так что все у нее, с головы до ног, было в одинаковых цветах. В оранжевых волосах красные ленты, отчего голова походила на пламя.

— Можно я отведу Рути на игровую площадку? — спросила я.

Когда Рути услышала слова «игровая площадка», она захлопала в пухлые ладошки и дернула красивую женщину за руку. Женщина попыталась выхватить руку, но Рути снова хватала ее и дергала вверх-вниз.

— Пожалуйста, мамочка! На площадку, мамочка!

— Отстань! — почти крикнула женщина, отдергивая руку повыше.

Вид у Рути сделался потрясенный, и я тоже была потрясена. В первый раз за все время я услышала, как красивая женщина почти кричит. Ее щеки стали розовыми, потом розовый цвет расползся на шею.

— Прости, Рути, — сказала она, гладя ее по волосам. — Прости, ангел. Гадкая мамочка рассердилась. Гадкая крикливая мамочка…

— Значит, ей можно пойти со мной? — спросила я.

Женщина посмотрела на улицу, на машины, едущие по дороге, и на осколки пивной бутылки, блестящие в канаве.

— Очень мило, что ты спросила, но, боюсь, Рути сегодня утром поранила колено, пока играла в саду. Ужасный порез. Думаю, что ей, наверное, сегодня лучше остаться дома.

Красивая женщина часто делала так: придумывала истории о том, почему Рути не может пойти играть. Рутины коленки виднелись из-под платья, и все мы посмотрели на них. На левой коленке была заметна розовая полоска, длиной и формой как порез от бумаги. Даже сама Рути посмотрела на красивую женщину, словно на сумасшедшую.

— Мы просто пойдем на игровую площадку, — сказала я. — Я буду держать ее за руку. Нам нигде не надо будет переходить дорогу.

Женщина снова выглянула за дверь. Я думала, что она, наверное, хотела бы услышать раскат грома или увидеть маленькое землетрясение — любую вескую причину, чтобы оставить Рути дома. Небо над головой было голубым, словно морское стекло, а земля не собиралась дрожать. И пока красивая женщина смотрела на ясное небо, она вздрогнула, наклонилась вперед и издала такой звук, словно чем-то подавилась. А когда выпрямилась, лицо ее цветом еще сильнее напоминало мутную воду. Она подтолкнула Рути ко мне.

— Да. Да. Конечно. Отведи ее. Желаю тебе хорошо провести время, Рути. Будь осторожна. Скоро увидимся.

Она побежала вверх по лестнице в туалет. Мы услышали, как ее тошнит. Я подумала, что если бы мне пришлось каждый день присматривать за Рути, меня бы, наверное, тоже тошнило.

Когда мы дошли до игровой площадки, Рути толкнула ворота, но я оттащила ее назад за воротник платья.