Первый Феникс

Юра вырвался наконец из сковавшего его шока и молча схватил девушку под мышки, одним рывком подняв на ноги. Даша тут же чуть снова не упала, но на ногах удержалась. Она испуганно озиралась по сторонам, как загнанный в угол олененок.

– Уведи ее. – Гадюка хлопнул Юру по плечу и улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. Совершенно обычные.

Быстро чмокнув сестру в лоб, он резко развернулся и, издав низкий вибрирующий рык, побежал навстречу охотникам. Большинство от неожиданности рассыпалось в стороны, только долговязый стоял там же, нервно хихикая, да рыжеволосый не двинулся с места. Он снова нажал на курок. Пуля пробила плечо Гадюки, оставив в нем широкую дыру. Парень рванулся назад из-за ударной силы и, даже не вскрикнув от боли, увидел, что позади него уже никого не было: ни Даши, ни Юры.

Облегченно выдохнув, он снова зарычал и кинулся на охотника. Послышался щелчок и, полоснув кожу до мяса, второе плечо обвил кожаный хлыст. Долговязый хихикал, дергая хлыст на себя. Еще щелчки – пять хлыстов обвили его щиколотки, запястья и шею, один общий рывок – и Гадюка рухнул на колени, полностью скованный. Рыжеволосый подошел к нему вплотную и, схватив за волосы, резко дернул вверх, заставив посмотреть себе в глаза. Охотник улыбался и выглядел настолько добрым и светлым, что казался рисунком с социальных плакатов. Он, глядя Гадюке в глаза, медленно засунул в зияющую на плече рану указательный палец. Парень сжал челюсти и сморщился, но сдержал крик. Охотник ковырял пулевое отверстие, как дети раскапывают муравейники.

– Какой занятный, – ласково сказал он. – А если так?

Он резко дернулся вперед, одним движением пробив плечо Гадюки и просунув руку насквозь. Парень прокусил губы, по подбородку потекла кровь. Но крика не послышалось.

– Очень, очень интересный мальчик, забираем.

Рыжеволосый выпустил Гадюку и отошел на пару шагов, брезгливо вытирая окровавленный рукав носовым платком, который тут же протянул ему долговязый охотник.

Юра чувствовал, как рука немеет. Он не смог ни убежать, ни хотя бы заставить Дашу не смотреть. Все, что он сумел, – это достаточно крепко зажать ей рот, чтобы не кричала. Они сидели за новенькими баклажанного цвета «Жигулями», вжимаясь в раскаленный металл и плавящиеся под солнцем шины. Юра понимал, что они должны выжидать удобного момента, чтобы сбежать. Или хотя бы спрятаться в более надежное место, но тело не слушалось. Руки немели, шею резало болью, будто тело пыталось сделать что-то, чего Юра ему не позволял. Он вдруг снова увидел собственные руки: совсем не его, чьи-то еще, какого-то совсем другого человека, который думал иначе и иначе действовал.

– Послушай, – обратился он к Даше, осознав, что и она пока что совсем другая. – Только не кричи, нельзя. Нас тогда найдут. Не будешь? – Она едва заметно качнула головой, Юра разжал руку. – Как тебя зовут?

Непонимающий испуганный взгляд.

– А фениксы? Знаешь про фениксов?

– О чем ты? – выдавила она, едва держась.

– Послушай меня внимательно, очень, очень внимательно. Слушаешь?

Даша сжимала губы, но по щекам струились слезы, прокладывая на запачканном пылью лице тонкие чистые дорожки.

Юра потерял нить, потому что эти мысли тоже были не его. И слова не его. Знания, решения – все не его. Охотник наконец понял, что был лишь наблюдателем. Он выдохнул и полностью расслабился, слыша разговор уже будто со стороны.

– Тебя зовут Випера. Запомни это.

– Зачем?

– Слушай, что говорят!

– Хорошо. – Девушка всхлипнула, и он тут же снова зажал ей рот рукой.

Осторожно выглянул из-за квадратной морды «Жигулей» – охотники надевали на безвольно склонившегося Гадюку железные кандалы.

– Если сейчас тебя кто-то спросит – ты Даша, ты потерялась, тебе очень нужно в парк Горького. Там, на набережной, у причала, есть проход. Запомнила? – Она кивнула. – И не жди, беги сразу. Я верну тебе брата, обещаю.

Он медленно убрал руку.

– Досчитай до двух и убегай, ясно?

Не дождавшись ответа, он с диким воплем выскочил из-за автомобиля и побежал к охотникам. Девушка, глотая слезы и кровь, досчитала до двух и побежала в никуда, пытаясь делать вид, что не слышит выстрелов за спиной, ударов, улюлюканья довольных охотников и рева демона.

* * *

Темно, жарко, нечем дышать, никак не пошевелиться. Юра очнулся и резко вдохнул, но рот был забит какой-то слизью, а воздуха не было совершенно. Зажатого со всех сторон, его будто затолкали в какой-то тугой мешок, склизкий и зловонный. Но воздух, воздух, его нет – охотник разевал рот, однако лишь больше забивал глотку вязкой слизью. Голова начала кружиться, когда он услышал пронзительный гадкий треск – звук рвущейся кожи. Он не был уверен – действительно ли легкие наполнил воздух, или это только показалось, но еще через несколько минут, полных треска, кто-то подхватил его под мышки и рывками вытянул из мешка.

– Охренеть, – знакомый голос. – Живой. Правда, что ли, живой? – Полковник ошалело рассмеялся. – Юр! Рядовой, мать твою!

Живот свело, и Краев, скрючившись, закашлялся, выплевывая зловонное месиво, набившееся ему в рот.