Первый Феникс

Василий потер виски.

– Рядовой, ты арестован.

– Эта девочка умирала, – затараторил Юра, схватив полковника за плечи, чтобы тот взглянул на него. – Она умерла бы еще в детстве, понимаешь? Она должна была умереть много лет назад!

– И почему умерла только сейчас, – он поморщился, – от твоей руки?

– Она здесь, в метро, уже больше десяти лет. – Юра собрался с мыслями, в голове все путалось. – Она болеет, сильно болеет. Настолько, что даже феникс не вылечила. Она, феникс, все эти годы поддерживала ее, только она. Понимаешь? А отец ее спрятал, когда охоты начались, еще тогда, когда только завертелся этот ад.

– Это не дает…

– Убить двоих или одну! Такой был выбор! Либо обе, либо хоть одна живет.

– Отец – тот мужик в тоннеле? – рядовой кивнул. – Его точно не ты убил? – Полковник резко оттолкнул парня и отвернулся.

– Не я.

– Убийца – человек?

Юра помедлил.

– Отвечай!

– Нет, не человек, – признался он нехотя. – Теперь мы сможем спасти многих! Очень многих!

– И мы спасем, – медленно протянул полковник. – Где сейчас феникс?

– Здесь. – Он снова дернул невидимый трос. – Я держу.

– Ты видишь ее? И что, она хочет лечить?

Юрий несколько секунд внимательно вглядывался в пустоту перед собой, почти не шевелясь. Лиза заметила, как он сильнее сжал кулак и медленно повернул его, будто накручивая веревку.

– Просто боится, – ответил он наконец.

– Чего?

Охотник не отреагировал. Он снова повернул кулак, его лицо медленно прорезала улыбка.

– Чего она боится, рядовой? – раздраженно переспросил Василий.

– Его, – прошептала Лиза. – Его боится.

– Рядовой! – крикнул Вася, заставив того вздрогнуть и обратить внимание на стоявших рядом. – Что у тебя в руке?

– Цепь.

Издалека послышался шум быстрых шагов и тихих переговоров.

– Слушай меня, – Василий резко подскочил к охотнику и, прижав того к стене, заговорил быстрым шепотом. – Ни слова. Мы все обсудим в Форте, а сейчас заткнись. И не дергай рукой, это слишком заметно. Уяснил?

– Так точно, товарищ полковник. – Юра хищно улыбнулся.

Охотничья группа выходила из тоннелей молча, избивая гнетущую тишину пустого зала звуками шагов. Огромный светлый вестибюль, отделанный молочно-белым мрамором и украшенный фигурами солдат с мужественными красивыми лицами и добро улыбающимися колхозницами, был абсолютно пустым – только дежурная, размашисто крестясь и читая молитву с экрана телефона, сидела в своей крошечной будке.

Первым вышел полковник, за ним, щурясь, последовал Юра. Он приветливо помахал охнувшей женщине и, заметив суровый взгляд полковника, послушно направился сразу к выходу, хотя хотел что-то сказать дежурной. Та понятливо кивнула и, держась за сердце, перекрестила отдаляющуюся фигуру в перепачканной тельняшке.

Марина вышла лишь через минуту и, следуя неожиданному приказу Василия, держалась на отдалении в пять метров – не ближе и не дальше. Глеб помог Лизе перебраться через высокий порог, а невозмутимый Абдибакыт завершал шеренгу. Казах выглядел абсолютно спокойным – как если бы его лицо было сделано из воска. Соколова удивилась его хладнокровию, когда они, зайдя в каморку, обнаружили второе тело. Казах молча, не ожидая приказа, аккуратно поднял его и самостоятельно вынес из тоннелей, после чего молча успел вернуться – и все только за то время, что понадобилось Глебу, чтобы сначала строго отчитать рядового, а потом разругаться с полковником.

Марфуша заохала, когда в зал вышел Абдибакыт, держа на руках тело Кузьмича. Она уже открыла рот, чтобы гулко зарыдать, но в этот момент заметила наконец Лизу – девушка выбралась так тихо, что почти ускользнула от взора дежурной по станции. Дама выкрикнула ее имя и энергично замахала, подзывая девушку к себе. Лиза неуверенно глядела на нее, не решаясь подойти. Майор, стоя у нее за спиной, наклонился и шепнул на ухо что-то приободряющее, или, может, очередную нелепую шутку, но, что бы он ни сказал, она все же решилась приблизиться к даме.

– Девочка моя, – затараторила Марфуша с полными слез глазами. – Ты убежала, я не успела извиниться. Я плохой тебя не считаю, правда, правда! Ты извини, что я наговорила такого. – Она всхлипнула. – А ты хорошая девочка, хорошая, я сердцем чувствую. – Она ударила себя в грудь. – Вижу, что добрая, что честная, не обижайся на меня, пожалуйста, хорошо? Прости дуру старую, не хотела, не считаю я тебя за монстра, хорошая ты, хорошая, сердцем знаю.

Лиза слушала молча, не шевелясь, – разве что приоткрыла рот, когда из-за подступивших слез нос почти сразу перестал дышать. Несколько секунд девушка и дама смотрели друг на друга. Марфуша, громко шмыгнув носом, чуть расставила руки в стороны, и девушка, заплакав вдруг в один момент – в голос, с громким «А-а-а!» – почти упала в ее объятия.