Первый ученик

- Забастовщиков разгоняют, - сердито ответил Терентий. - В роще собрались сотнями и проповедуют там, - пояснил он недоброжелательно. - Выловить бы их всех, да в кутузку.

- В кутузку? - переспросил Самоха и смерил дворника с головы до ног! - А ты что? За полицию?

- А ты что? Против царя? - посмотрел дворник на Самоху. - Еще молоко на губах не обсохло, а тоже…

Вдруг на улице появилось несколько рабочих. Они остановились и стали тревожно прислушиваться, стараясь определить, с. какой стороны идет погоня. Среди рабочих был и Алферов. И только они скрылись за углом, как со всех сторон снова понеслись полицейские свистки и крики: «Держи! Держи!»

- Ага, - радостно сказал дворник, - допраздновались.

- А вам-то что? - не утерпел и спросил Самохин. - Людей бьют, а вы зубы скалите.

- Но-но, ты! - погрозил Самохину дворник. - Хочешь, чтобы я хозяину сказал? Он тебе живо пластырь наклеет.

- А вы повежливей.

- А ты…

Но не успел дворник ответить, как раздался выстрел.

- Ого! - испуганно сказал он. - Это уж того…

И, войдя во двор, крикнул:

- Эй, ты, ступка, иди, хозяин тебя кличет!

Самохин спохватился и побежал в аптеку.

***

- Сюда! Сюда! - охрипшим голосом кричал Мухомору рабочий Люба.

Они подошли к чужим воротам. Ворота были наглухо заперты на засов.

- Лезь! - приказал Люба и стал подсаживать Мухомора. Тот быстро вскарабкался и мигом очутился в чужом дворе.

- Открывай калитку! - торопил Люба.

- Сейчас! - ответил ему Мухомор, но вдруг оглянулся и остолбенел. На крыльце, подняв брови, стоял Амосов.

- Неужели Токарев? - спросил он, искренне удивившись, и, сойдя по ступенькам, медленно пошел навстречу.

- Открывай! - крикнул вторично Люба.

Володька открыл калитку.

- Нельзя, нельзя! - испугался и закричал Амосов. - Нельзя, отец никого не велел впускать.

Но Люба уже стоял во дворе. Подойдя вплотную к Амосову, он сказал сурово:

- Слушай ты, гимназист, где здесь у вас выход на другую улицу?

- На другую улицу? - переспросил Амосов. - Не покажу… Папа не велел… Чего ради вы влезли сюда без спроса?

Мухомор стоял и кусал губы.

- Люба, - сказал он наконец, - не надо! Ты ведь не знаешь… Это же дом Амосовых… Я не хочу… Понимаешь, я не хочу.

И обратился к Амосову:

- Ты не думай… Если б я знал, что это твой двор, да разве бы я… Разве стал бы я у тебя искать защиты? У тебя, у Амо-со-ва…

И, не ожидая ответа, Володька, выскочив за калитку, крикнул:

- Люба, ты, как хочешь, а я…

- Ээ, - только и смог выговорить Люба и побежал вслед за Мухомором.

Оставшись один, Амосов подошел к калитке и снова задвинул засов. Повернулся и медленно направился к дому. Неожиданная встреча с Мухомором удивила его. Но вскоре удивление стало сменяться другим чувством - нехорошим и неприятным… И чем больше Амосов старался от этого чувства отделаться, тем настойчивей оно овладевало им.

- Ну и что ж такого? Ну и что ж такого? - пытался успокоить себя Амосов, но, как назло, ему становилось еще досаднее, еще неспокойнее. Он понимал, что поступил низко.

- Эх, да, авось, никто этого рыжего не тронет, - снова попробовал он утешить себя. - И что это за воображение? Подумаешь!… Гм… Не захотел прятаться у нас во дворе… Не захотел и не надо… При чем тут я?

С этими словами он опять подошел к калитке, открыл ее и осторожно выглянул на улицу. Там было тихо.

- Ну и шут с ним, - сказал вслух Амосов и вернулся во двор. Однако на душе у него все еще было не совсем спокойно… Тогда он пошел в комнату, сел за рояль и, отстукивая одним пальцем клавиши, запел:

Чижик- пыжик,

Где ты был…

- Бог мой! Что за музыка? - появилась в дверях мама. - Оставь, пожалуйста, у меня и без того мигрень.

- Фу! - вскочил Коля. - Никогда поиграть не дадут.

Захлопнув крышку, вскочил, надулся и побрел в свою комнату. Взяв в руки книгу, прилег и стал читать. Зевнул раз, другой, закрыл книгу и потянулся.

- Какая скучища…

И опять зевнул.

***

Лебедев и его товарищи тоже еле выбрались из перепалки. Проводив по домам гимназисток, они шли по улице, стараясь держаться непринужденно, и тихо разговаривали.

- От нагаек кое-как избавились, - хмуро сказал Минаев, - а вот от директорских выговоров теперь вряд ли нам уйти. Как бы нас из гимназии не того…

- А тут еще экзамены на носу, - напомнил Долгополов. - За то, что мы не пришли на урок, нас, конечно, из гимназии не выгонят, а вот за участие в маевке…

- А заметили? - спросил Минаев. - Гимназисток тоже было много. Аню один казак чуть-чуть не огрел нагайкой.

- Я бы его убил! - невольно вырвалось у Лебедева, но он спохватился и умолк.

Товарищи украдкой глянули на него, но никто не сказал ни слова.

- Попочка, наверное, уже доложил Аполлону, - проворчал Минаев. - Вот еще личность…

- Да… Мелкая душонка.

- Пошли по домам, товарищи! - предложил Лебедев. - Завтра утром встретимся в гимназии. Только уговор: пока все не соберемся, на глаза начальству не показываться, а то начнут нас расспрашивать поодиночке. Это хуже всего. А ты, Минаев, почини рукав, смотри, он у тебя еле держится.