Песчаная роза

Ксения обернулась к двери. Сергей стоял на пороге комнаты и смотрел на нее. Ноги у нее подкосились. Павлик быстро придвинул к ней стул. Она села.

– Извините, что помешал вашему уроку, – сказал Сергей. – Мне… уйти?

– Не уходи, – с трудом выговорила она.

– А почему вы по-английски говорите? – спросил Павлик.

– Потому что мы с вашей учительницей любим этот язык, – по-французски ответил ему Сергей.

Он стоял на пороге, как столп света. На нем был светлый летний костюм. Наверное, от этого возникало такое впечатление. Или не от этого. Она не знала.

– Я пойду, Ксения Андреевна? – спросил Павлик.

И, не дождавшись ответа, пошел к выходу из комнаты.

– Благодарю вас, – сказал Сергей, пропуская его в дверях.

Ксения оперлась о край стола и попыталась встать, но это не получилось, ноги ее не держали. Сергей подошел к ней. В глазах у нее было так светло, что она не различала черт его лица над собою.

– Тебе нехорошо? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – То есть да. Мне… Господи, твоя воля!

Она задыхалась, свет ослеплял ее. Закрыла глаза, но сразу стало страшно, что Сергей исчезнет.

И вдруг она почувствовала тяжесть на своих коленях. Открыв глаза и взглянув вниз, Ксения увидела его затылок. Наконец она могла различать что-то кроме сплошного света – его серебрящиеся волосы, его застывшие плечи. Она осторожно провела пальцем по его затылку. Положила руки ему на плечи. Он поднял голову. Она не понимала, что в его глазах, глядящих на нее снизу, но понимала, что они есть, и по-прежнему кажутся ледяными, и это впечатление по-прежнему обманчиво.

– Я забыла, какой ты, – сказала Ксения. – Думала, уже не вспомню. И ты меня забыл.

– Хотел забыть.

– Правда хотел?

– Неправда. Но считал, что это нужно.

– Кому нужно?

– Кэсси! – Он коснулся щекой ее руки, лежащей на его плече. – Я и надеяться не мог…

Он замолчал, будто захлебнулся.

– На что? – спросила она.

– Ведь ты должна меня ненавидеть.

– Я тебя люблю, Сережа. – Произнести это оказалось так легко, что Ксения чуть не засмеялась. – Если бы ты знал, какое это счастье! Что могу тебя любить, – пояснила она, заметив, что он не понял, что она считает счастьем. – Ведь я ничего не чувствовала уже, совсем ничего. Жила как заржавленная.

Он судорожно сглотнул и произнес прерывисто:

– Я ничем этого не заслужил.

– Но ведь… – Ее голос дрогнул. – Ведь я не стала тебе чужою?

Она не знала, какой услышит ответ. Для другого человека все иначе. И что Сергей не другой человек, может быть всего лишь ее личной иллюзией.

– Нет. – Короткая улыбка мелькнула в его глазах. – Вот это уж точно нет. Как-то ты с самого начала не была мне чужою. Странно было бы, если бы это вдруг изменилось.

Во «вдруг» вместилось десять лет. Но Ксения не стала напоминать ему об этом. Не то чтобы не хотела его укорять, просто ей самой теперь казалось, что этой пропасти не было, так легко она через нее перешагнула.

Сергей снова опустил голову. Его губы коснулись ее колена. То есть платья над коленом. Платье было летнее, сквозь легкий крепдешин она почувствовала жар его губ. И его рук, когда он сдвинул ткань с ее колен. И его дыхания, его поцелуев, все выше поднимающихся по ее ногам. Она уже забыла, как это, когда желание связано не с фантазиями о нем, а с ним самим. И с его желанием… Вот это уж было совсем внове – он никогда не хотел ее прежде. Та ночь на алжирской террасе в счет не шла, то его желание не было направлено на нее, да и не желание тогда у него было, а нервное напряжение, она лишь много позже это поняла. Но сейчас!.. Ксении казалось, что его поцелуи обжигают ей ноги, живот, она вздрагивала, как от боли. Отрывистые слова, смысла которых она не сознавала, рвались с ее губ. Ей показалось, он что-то на них отвечает, но что, она уже не могла разобрать. Мелькнули, падая на пол, его пиджак, рубашка, взметнулось ее платье… Сергей снова встал перед нею на колени, она положила ноги ему на плечи с бесстыдством долгожданным и бесстрашным, и все ее тело потянулось к его губам, и руки его были так же неуемны, как губы, как весь он был неуемен в своих ласках, нежных и жадных, неведомых ей никогда прежде, а теперь заставляющих ее вскрикивать и стонать. Она хотела его в себе, хотела его всего и не могла сказать ему об этом, потому что не могла произнести ни единого отчетливого слова.

Но Сергей и не ожидал ее слов. Ксения почувствовала, что опускается на пол, и сразу же увидела над собой его глаза, ослепительное их сияние, и уже через мгновенье не видела ничего, только чувствовала его в себе. Она обняла его ногами, руками, всей собою, и в этом сплетении, в этом осуществленном желании они сделались – одно, и последний вскрик стал у них общим.

– Это правда?..

Она едва расслышала его слова. Сергей лежал на спине, глядя в потолок. Когда все кончилось, их словно ударом тока отбросило друг от друга, и теперь Ксения чувствовала, что он не решается взглянуть на нее. Она перекатилась по полу и легла щекой на его живот. Он положил руку ей на голову, его пальцы скрылись в ее волосах, как в песке.

– Это правда, – сказала она. – А ты не веришь?