Песчаная роза

Во всей квартире было темно. Ксения прошла по коридору босиком, неслышно, и свет в Домниной комнате включать не стала тоже. Ночная сорочка осталась в комоде рядом с ее кушеткой. Она легла на Домнину кровать в купальном халате и лежала поверх покрывала, глядя в пустое пятно окна. Часы и минуты спутались в сознании, сделались тягучими, бесконечными.

Ксения чувствовала Сергея словно бы внутри себя, это всегда было так. В последние годы его присутствие стало призрачным, почти неощутимым, но то, что она про себя называла местоположением его присутствия, – не именилось. И теперь у нее внутри была поэтому темная мертвая тяжесть.

Через какое-то время, неопределимое, она поняла, что выносить это невозможно.

Наверное, надо было постучаться прежде чем войти к нему. Но невыносимость руководила каждым ее движением.

Сергей не задернул шторы. Как и она не сделала этого в Домниной комнате. И так же, как она, не снял покрывало с постели – лег поверх него одетый, только пиджак повесил на стул.

Ксения подошла к кушетке. Остановилась рядом. Села на край. Коснулась рукой его лба. Он вздрогнул и отклонил голову.

– Ты боишься моего бесстыдства? – спросила она.

– Твоего?

Она видела его лицо в падающем из окна свете фонаря. Оно исказилось усмешкой, короткой и злой.

– Я больше не стану вынуждать тебя к близости, – сказала Ксения.

Он сел на кушетке так порывисто, что она чуть не свалилась на пол.

– Вынуждать?!

Злоба, ненависть клокотала у него в горле. Он никогда не говорил с нею так. Ксения растерялась.

– Но я только хотела… – проговорила она. – Извиниться за свою навязчивость. Ты в самом деле не был мне мужем, и, конечно, я не имела права… То есть должна была держать себя в руках…

– О чем ты вообще?! О том, что отдалась мне потому, что хотела мужчину? Это не стоит ни слов, ни… Это ничего не стоит!

Его слова хлестали, как пощечины. Ксения закрыла лицо руками. Сергей замолчал, как будто она заткнула ему рот.

– Прости, – как из склепа прозвучал наконец его голос. – Я разучился говорить с нормальными людьми.

– Ничего. – Она опустила руки и постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно. – Это действительно ничего не стоит. Ты прав.

– Был бы прав, если бы пальцем к тебе не прикоснулся.

– Да.

– И приходить не должен был. Но и в этом оказался так же ничтожен, как во всем остальном.

– Я плохо тебя понимаю, – сказала Ксения.

– Что ж тут непонятного? – Та же усмешка исказила его лицо снова. – Ни одна женщина не заслуживает, чтобы ее пользовал убийца. И сын не должен смотреть в глаза… Хорошо, что хотя бы Андрея не оказалось дома.

Если бы он назвал произошедшее между ними как-нибудь иначе, Ксения встала бы и ушла. Но когда он произнес «пользовал», она почувствовала, как это слово ударило его самого и как болезнен этот удар.

Сергей отвернулся. Она не могла теперь видеть его глаза. Но это уже не имело значения.

Ксения коснулась его плеча. Если бы он отбросил ее руку, она не удивилась бы. Но ничего не значило бы и это.

– Милый мой, милый, – глядя в его затылок, сказала она. – Голова седеет, а простых не понимаешь вещей. Я и в твоем аду тебя буду любить.

Сергей вздрогнул, как будто она его ударила. Повернулся – медленно, словно цепи разрывая. Она увидела наконец его глаза, и счастье охватило ее.

– Кэсси… – проговорил он совершенно белыми губами. – Ты…

И вдруг уткнулся лбом в ее плечо, и глухие его рыдания ходуном заставили ходить все ее тело.

Почувствовав, что это затихает, Ксения легла на кушетку, увлекая его за собой. Сергей лег рядом послушно, как маленький. Кушетка была узкая, они лежали, прижавшись друг к другу. Она чувствовала его дыхание у себя под подбородком.

– Родная моя, – сказал он наконец, – если бы можно было исправить!..

Он не поднимал головы. Хотел, чтобы высохли слезы. Она знала это так, как если бы он сам сказал ей об этом.

– Тогда я не рассталась бы с тобой ни на минуту, – ответила Ксения.

– Ты можешь быть… со мной?

– Как все-таки странно, что ты в этом сомневаешься!

– Не странно. Я себя ненавижу так, что сам быть с собой не смог бы.

– Мне всегда казалось, ты меня насквозь видишь.

– Ты маленькая была. Потому и верила в мою непогрешимость.

Он наконец поднял голову и поцеловал ее прежде, чем она успела возразить.

– Я выросла, но это не изменилось. – Ксения почувствовала, что Сергей улыбнулся. И сразу же – что ад снова поглощает его. – Не думай об этом, – поспешно сказала она. – Я тебя этому не отдам!

– Даже твоего сердца на это не хватит.

– Ты можешь сказать мне о себе… что-нибудь? – спросила Ксения.

Ей хотелось отвлечь его на что-то простое и ясное. На рассказ о его планах, например. Хотя вряд ли его планы относятся к категории ясного…

– Могу, – ответил он. – Я тебя люблю больше жизни. Прости, что не говорил тебе этого.

Она молчала – у нее перехватило дыхание. Наконец проговорила чуть слышно:

– Но как бы ты мог мне это сказать? Ведь этого не было.