Песчаная роза

Это была правда. Но не вся. А вся оставалась неуловимой даже для нее самой.

– Через восемь лет река в любом случае другая, – заметил Женя.

– Он вчера улетел, – сказала Соня. – Я понимала, чего он ждет, но… Ничего определенного ему не ответила. Я малодушная, Жень.

– Не такая уж малодушная. Ушла же от него когда-то.

– Не уверена, что это было правильно. Могла бы просто уйти с работы.

– А он мог бы просто не обслуживать то позорище с выборами.

Каким далеким все это казалось теперь! Люди, которые, взявшись за руки, стояли вдоль Садового кольца, толстый веселый писатель Быков с самодельным плакатом «Не раскачивайте лодку, нашу крысу тошнит!», белые ленточки и воздушные шарики…

– Удивительно, что ты это помнишь, – сказала Соня.

– С удивлением и помню, – усмехнулся Женька. – Вегетарианские были времена.

– Шаховского все равно потом уволили.

– Да, зря нырял в дерьмо.

– Я ушла от него не поэтому.

– А почему?

– Не спрашивай, Жень. – Она расслышала, что ее голос звучит почти жалобно. – Уж точно не потому, что он публиковал вранье про выборы. Я простила бы ему всё. Вообще всё.

Она вспомнила их спонтанный и какой-то судорожный парижский отпуск, искаженное ненавистью лицо Бориса, его крик: «Да когда ж ты от меня уберешься?! Сколько можно маячить живым укором!». И как сидела потом весь день в Люксембургском саду, ничего перед собою не видя – ни очарования весенних аллей, ни гармоничной стройности скульптур. И как, уже вернувшись в Москву, в родительский дом, долго еще, выходя из подъезда, была уверена, что сегодня точно увидит его у ограды, и он скажет, что себя не помнил тогда, что не может без нее жить, и попросит вернуться к нему… Не могло же все вот так вот закончиться, они же не просто подходили друг другу, но совпадали во всем, в самых малых мелочах! Однажды Соня сказала, что навязчивые образы – это не обязательно плохо, вот, например, она часто вспоминает строчку Мандельштама – «и хладнокровен средь базарных фурий невозмутимый повар с броненосца», – и всегда невпопад вспоминает, и непонятно, почему именно ее, но это ей только радостно, а Борис вдруг ответил, что и у него, бывает, вертится в голове строчка из того же стиховорения, только другая – «уносит ветер золотое семя, оно пропало, больше не вернется», – и это очень к месту всегда, потому что характеризует жизнь самым точным образом. И они так обрадовались этому необыкновенному совпадению, что одновременно засмеялись.

– Чем женщины руководствуются в своих поступках, я понять не могу, – пожал плечами Женька.

– И Алесю не можешь понять? – улыбнулась Соня.

Она обрадовалась, что можно сменить тему.

– Она во всем другая.

Свет мелькнул в его глазах, и лицо переменилось. Удивительно было это движение света – за окном стоял плотный ноябрьский мрак.

– Как у тебя с ее сыном складываются отношения? – спросила Соня.

– Нормально. А какие могут быть сложности?

– Все-таки ты для него новый человек.

– Любой мамин мужчина был бы для него новым человеком. Думаю, он считает меня не худшим вариантом.

– Как ты рационально к этому подходишь!

– А как надо?

Как надо, Соня не знала. И что она вообще знает о жизни? Блеклое создание, не способное уже даже на любовь. Если вообще была на нее когда-нибудь способна. И вялые ее отношения с Максимом, и нынешняя неясность с Шаховским заставляют в этом сомневаться.

– Вот к Москве Сережка не легко привыкает, – сказал Женя. – Тут в самом деле есть основания для беспокойства.

– Может, нам бы всем вместе куда-нибудь пойти? – предложила Соня. – Как он к театру относится?

Она видела Алесиного сына несколько раз, но не поняла, какой он. Растерянный, это единственное, что можно было сказать определенно. Удивляться не приходилось: сразу и жизнь с почти не знакомым человеком, и новая школа, и Москва, которая его, вполне возможно, пугает…

– Сережка любопытный, – сказал Женя. – И воображение есть. Но Алеся говорит, в театре он скучает. Я его в Экспериментариум свожу. Там происхождение электричества показывают, химические реакции, ну и всякое такое. Ему интересно будет.

– После Экспериментариума заходите сюда, – предложила Соня. – У меня, конечно, ничего интересного нет. Но и просто за чаем вместе посидеть тоже неплохо для ребенка. Наверное.

– Кстати, покажешь ему песчаную розу, – вспомнил Женя. – Алеся очень впечатлилась, и он заинтересовался.

– Да, роза Сереже понравится, – согласилась Соня. – Даже ты ею интересовался в его возрасте, помнишь?

– Ага, пытался понять, кристаллическая у нее структура или какая-то другая.