Песчинки прошлого

Он поставил кружку и сказал.

– Тамара Сергеевна, мне нужно поговорить с вами. Простите, но в последний раз я не был откровенен …

Антон рассказал ей свои сны. При рассказе последнего он залез с ногами на кровать и укрылся одеялами, оставив только голову. Тамара Сергеевна долго сидела, молча, как будто ждала, когда мужчина перестанет стучать зубами.

– Антон, спасибо за искренность. Я понимаю как вам тяжело и тоже буду, откровенна с вами. Клиника вашего заболевания не совсем типична, то есть она…

– Я вас понимаю, Тамара Сергеевна, продолжайте, – перебил мужчина.

– Мой накопленный опыт, в вашем случае не помогает… у вас, возможно, совсем другое заболевание… или ещё не изученная форма автобиографической амнезии. Я верю вам, Антон, и поэтому склоняюсь ко второму варианту. Но и здесь я вам не могу чем-то помочь.

После паузы, во время которой женщина теребила полу медицинского халата, она продолжила.

– Я очень хочу помочь вам, Антон, – Тамара Сергеевна подвинула стул ближе к кровати. – Не знаю, разберетесь вы – или нет, но мне хочется постараться объяснить вам, что с вами происходит. Понимаете, какой-то пусковой механизм, заставил ваш мозг стереть память, вернее не мозг, а подсознание стерло вашу автобиографию. Вы понимаете, о чём я? – Антон кивнул головой и Иванова продолжила. – В подсознании находится вся информация жизни вашего рода, начиная с самого первого предка. Это, если хотите, опыт жизни, передающийся из поколения в поколение. А наши сны, это наше общение с ними как с «родителями» то есть подсознание вас может ругать, а может и хвалить. Всё зависит от того, насколько ваша жизнь соответствует накопленному опыту жизни – подсознания. Я не могу вам объяснить ваши сны. Но могу сказать, что человеческая память своеобразна. Она лучше всего фиксирует неприятные воспоминания. При улучшении состояния именно они всплывают первыми. Например, один мой пациент обнаружил себя утром где-то в районе Киевского вокзала. Он лежал между гаражами. Проснулся от холода и тоже не знал, кто он. А потом, у нас, самым первым вспомнил своего отца, потому что он с детства ненавидел его, – Иванова протянула руку и прикоснулась к руке Антона. – Вам, нужно «помириться с родителем». Только тогда вы обретёте покой, но помочь вам в этом я не в силах, – сказав, она, опустила глаза. – Надеюсь, скоро найдутся ваши родственники, и тогда мы расставим все точки над i. В понедельник придёт фотограф из газеты, так что советую вам побриться, – она поднялась на ноги. – Да, ещё, Антон, я буду докладывать о вас «светилам психиатрии» в понедельник и… может быть, вас переведут потом на другой этаж… и вас, возможно, будет курировать другой доктор.

Услышав последние слова, Антон встрепенулся.

– Зачем, Тамара Сергеевна?! Я не хочу другого доктора, я хочу, чтобы только вы помогли мне. Я привязался к вам. Вы самый дорогой человек для меня. Вы… я…, пожалуйста, я хочу только с вами общаться, мне больше никто не поможет – я, я знаю это. Вы необходимы мне, – Антон вылез из-под одеяла, и казалось готов встать на колени.

– Антон, ваша судьба очень дорога мне и я тоже не хочу передавать вас другому врачу. Но это наши желания, а действительность, станет, известна после консилиума, – Иванова посмотрела в глаза мужчины. – Поэтому не говорите ничего о последних снах и тем более о голосе. Опустите это, договорились?

Антон широко улыбнулся и поцеловал руку Ивановой. Она улыбнулась в ответ и сказала.

– Побрейтесь, Антон.

Глава 9. Любовь

Выйдя за забор больницы, Иванова решила добираться домой пешком. На улице шёл первый снег, и в толчее пешеходных дорожек, он превращался в слякоть.

Снег падал нелепыми, крупными хлопьями и собирался вокруг каждого листика на деревьях, как будто торопя его поскорее упасть.

Тамаре Сергеевне сейчас нравилось всё. Её походка сильно выделялась из людской массы. В отличие от большинства, она радовалась каждой упавшей ей на лицо снежинке.

Проходя мимо зеркальной витрины, Иванова остановилась и стала разглядывать себя.

«Всё, немедленно иду в салон оптики и салон красоты».

Сидя в кресле парикмахера, у которого она всегда подстригалась, Иванова улыбалась себе в зеркало. На её лице появились новые элегантные очки, а мастер сушил перекрашенные локоны.

«Я ему необходима, я нужна ему, – она вновь невольно улыбнулась. – А его глаза. Эти мужские, добрые глаза. Как же он красив. Эти глаза, этот взгляд настоящего мужчины, они готовы сделать всё для единственной любимой – для меня. Как я хочу, чтобы его руки прикоснулись ко мне».

Она вспомнила о фотографе, который должен придти в понедельник от Цыбина и улыбка растаяла.

«А ведь у него есть жена. У такого мужчины просто не может не быть рядом женщины. А может быть у него и дети есть?»

Настроение Ивановой было испорчено.

Антон проснулся от шума, проехавшей по коридору тележки. Он хорошо выспался, хотя накануне не мог долго заснуть из-за мыслей о Тамаре Сергеевне.