Пешка королевы

– Еще один целитель? – хмыкнул учитель. Сегодня это был худощавый мужчина, невысокий и словно высохший. Что странно: боевые маги обычно мускулистые ребята. – А, так ты демонолог? На кой он тебе тогда? Его на твои зелья не пустишь.

Зелья? Из человека?

Впрочем, что это я? В книгах по демонологии, которые задавал Байен, это называлось «подручный материал».

Я посмотрел по сторонам в поисках помощи, но встретил только скучающие взгляды одногруппников.

– Но…

– Наш первый демонолог чувствительный – страсть! – перебил Сэв.

– Опоздал, еще и права качает, – добавил Криденс.

Я обернулся. В голове пронеслось: «Я давно хочу его убить». Но Криденс смотрел на меня совершенно равнодушно и так же равнодушно первым отвернулся.

– Нельзя ему помочь, проклятие давным-давно забрало его разум, – сообщил учитель, с презрением глядя на меня. – Даже если снять заклинание, таким и останется, – он покосился на несчастного. – Проще добить. Чем мы сейчас и займемся.

Тут ко мне пробрался Нил и вложил в руку мой блокнот.

– Ты забыл. Все в порядке?

Ответ не потребовался: проклятый дохнул жаром в последний раз – и обратился.

Я не понимал это раньше и с трудом принимаю сейчас – как может хрупкий, изможденный болезнью человек обернуться громадным пауком, которого при этом не расплющит сила тяготения? Ньютоновскую механику не смыло вместе с Потопом, так что на Острове ее основы мы учили в школе.

Тогда, у рва, я смотрел, как жертву проклятия буквально рвет на части, и мой мозг отказывался это принимать.

Сейчас тоже отказывается. Я заставил себя привыкнуть, но принять!.. Да, мне известен принцип циркуляции магии, я знаю, что закон сохранения энергии не нарушен – просто нужно учитывать все виды энергии, и проклятие создает приток чужеродной силы в тело человека, слишком хрупкое, чтобы с ним справиться.

Да, я все это знаю. Но оторопь берет до сих пор. С демонами понятно – они сразу не от мира сего, буквально.

– В сторону! – неожиданно рявкнул Криденс, когда паучьи жвала зависли прямо надо мной, а я, оцепенев, только смотрел на них и не двигался.

Раньше Ворон никогда так не делал. Раньше он только посмеялся бы, глядя, как меня раздирает чудовище.

Сейчас Криденс так заботливо бросился защищать меня от обращенного, что в голове сами зазвучали его слова из сна: «Я верен семье…» А его семье был нужен я.

Интересно, Виета убил бы обращенного ради меня? То есть ради того, чтобы было кого привести к отцу. Кого сделать приманкой для Повелительницы. Кого…

Я содрогнулся. Оцепенение ушло, мир привычно сделался четким и очень холодным.

«Да пропадите вы пропадом! Все! Хватит! Надоело!»

Наверное, я закричал. По крайней мере, Криденс, который еще держал меня за руку, удивленно обернулся.

И все вокруг утонуло в золотом свете.

Мир стал ярким и совершенно беззвучным. Меня трясло не то от ярости, не то от холода. Я опустился на колени, посмотрел на свои руки – они светились золотом. Сердце билось ровно-ровно, а внутри словно заполнялся невидимый сосуд. Не знаю – нечеловеческое, то есть непривычное ощущение, но мне оно казалось совершенно нормальным.

Подвеска Шериады нагрелась – это единственное, что заставило отвлечься от равнодушного спокойствия и пошевелиться.

Я поднял голову. Вдалеке, у стены полигона огромный паук стремительно уменьшался, превращаясь обратно в человека. Золотой кокон вокруг него гас. Рядом стоял Криденс и потрясенно смотрел на меня, а его манжеты дымились, и левая щека испачкалась в саже.

Вернулись звуки.

– Элвин!

Слишком громко.

– Элвин, ну же! – Ко мне подбежал Нил, схватил за плечи, пытаясь поднять. И тут же накинулся на Криденса: – Что ты с ним сделал?!

– Я? – удивился Ворон.

Свернулся синий щит. Учитель невозмутимо огляделся, подошел к тому, что недавно было пауком и пнул, переворачивая.

– Ну и… Кто его добьет?

– Я! – тут же воскликнула Адель. – Мне на зелья надо, можно? Мне как раз подойдет.

Учитель кивнул. Я прижал руку ко рту и отвернулся. Смотреть, как она сейчас будет разделывать несчастного человека прямо здесь – возможно, еще живого… Меня затошнило.

– Это было сильно! – сообщил Сэв, подойдя ко мне.

Над ним парили альвы. Хэв смотрел недовольно – наверное, сокрушался, что не успел потренироваться на пауке. Фэй что-то говорил брату – его голос звучал тонко, просяще, но слишком тихо, чтобы разобрать слова. Наилы как всегда не было видно.

– Ты что с ним сделал, что он так разгорелся? – интересовался тем временем Сэв у Криденса. – Сможешь сделать так еще раз на Испытании? Он нам всех врагов одним махом снесет.

Криденс молча смотрел на меня. Я догадывался, о чем он думает: такая «кормушка» окажет огромную пользу его ненаглядной семейке.

Я судорожно вздохнул и, не слушая Нила, уговаривавшего меня тут же, сейчас поспешить к целителям, поднялся. Меня снова заморозила ярость.

Криденс нахмурился, а Сэв рядом с ним усмехнулся.

– Ты смотри! И ведь даже не опустел. Эл, у тебя там потенциал бездонный, что ли?

– Много ли на обращенного надо, – пробормотал Криденс.