Пески времени

– Если тебе станет легче, сестра, – произнес Хайме Миро, – мы не угоняем машину, а конфискуем ее от имени армии басков.

Меган хотела было ответить, но вовремя передумала: что бы ему ни сказали, он все равно не изменит своего мнения, и молча откинулась на спинку сиденья. Пока Хайме вез их в центр города, она размышляла: «Они собираются ограбить банк. И в глазах Господа я буду такой же виновной, как и он». Она перекрестилась и принялась беззвучно молиться.

Банк «Бильбао» располагался на первом этаже девятиэтажного жилого дома на улице Сервантеса близ площади Сиркуляр. Когда машина остановилась у банка, Хайме повернулся к Феликсу.

– Не глуши мотор. Если что-то пойдет не так, поезжай в Логроньо на встречу с остальными.

Феликс с удивлением посмотрел на товарища.

– О чем это ты? Ты же не собираешься идти туда в одиночку? Даже не думай. Риск слишком велик, Хайме. Это очень опасно.

Хайме похлопал его по плечу и с улыбкой ответил, выходя из машины:

– Чему быть, того не миновать.

Пассажиры автомобиля увидели, как Хайме вошел в магазин кожгалантереи, расположенный чуть дальше в этом же здании, и через несколько минут вновь появился в поле зрения с дипломатом в руках. Помахав им рукой, он вошел в банк.

Затаив дыхание, Меган начала молиться.

Молитва – это воззвание; молитва – это способность слышать; молитва – это убежище; молитва – это свет, зажженный Иисусом. После нее человек должен чувствовать покой и умиротворение, только вот Меган ничего подобного не чувствовала.

А тем временем Хайме Миро прошел сквозь двойные двери в выложенный мрамором вестибюль банка и прямо у входа, под самым потолком, заметил камеру. Мельком взглянув на нее, он осмотрелся. Позади ряда окошек была лестница на второй этаж, где за столами сидели клерки. Банк скоро закрывался, поэтому в зале толпились клиенты, спешащие завершить свои денежные операции. Перед тремя окошками касс стояли очереди, и Хайме обратил внимание, что у некоторых клиентов в руках были свертки. Хайме встал в очередь, а когда она подошла, улыбнулся и вежливо произнес:

– Buenos tardes.

– Buenos tardes, señor. Слушаю вас.

Наклонившись к окошку, Хайме достал из кармана свернутый плакат и протянул клерку.

– Не могли бы вы взглянуть вот на это?

Тот улыбнулся:

– Конечно, сеньор…

Клерк развернул протянутый ему листок, а когда увидел изображение, его глаза заметно округлились, он перевел взгляд на Хайме и заметно запаниковал.

– Очень похоже, не правда ли? – тихо спросил тот. – Судя по тому, что здесь написано, я убил стольких, что не задумываясь убью еще одного. Вам понятно?

– П-предельно, сеньор. У меня семья. Умоляю…

– Я уважаю крепкие семьи, поэтому быстро скажу, что нужно сделать, чтобы ваши дети не остались сиротами. – Хайме подвинул клерку дипломат. – Я хочу, чтобы вы заполнили его деньгами, и сделали это быстро и без лишнего шума. Если же вы искренне полагаете, что деньги важнее вашей жизни, то валяйте – бейте тревогу.

Клерк замотал головой:

– Нет, нет, нет.

Когда он доставал из ящика кассы деньги и запихивал их в дипломат, его руки заметно дрожали. Наполнив его доверху, клерк сказал:

– Вот, сеньор. Я… я обещаю не поднимать шума.

– Очень мудро с вашей стороны, – усмехнулся Хайме. – И вот почему. – Обернувшись, он указал на женщину средних лет, стоявшую в конце очереди с коричневым бумажным свертком в руках. – Видите ту даму? Это одна из нас, а в руках у нее бомба. Если раздастся сигнал тревоги, она тут же ее взорвет.

Клерк побледнел еще сильнее:

– Нет, прошу вас!

– Оставайтесь на своем месте и не двигайтесь, пока с момента ее ухода не пройдет десять минут, – предупредил Хайме.

– Клянусь жизнью своих детей! – прошептал клерк.

– Buenos tardes.

Забрав дипломат, Хайме направился к выходу и, спиной чувствуя прикованный к нему взгляд клерка, остановился возле женщины со свертком.

– Хочу сделать вам комплимент: в этом платье вы великолепны.

Женщина зарделась.

– Спасибо, сеньор… Gracias.

– De nada.

Обернувшись, Хайме кивнул клерку, а затем вышел из банка. Пройдет еще минут пятнадцать, прежде чем женщина завершит свои дела и уйдет. К этому времени они будут уже далеко.

Когда Хайме вышел из банка и направился к машине, Меган едва не лишилась чувств от облегчения.

Феликс Карпио улыбнулся:

– А ведь у мерзавца все получилось! Ой, прошу прощения, сестра.

Меган не представляла, что вообще можно так радоваться. «Он сделал это, причем в одиночку. Скорее бы рассказать об этом сестрам». Но тут Меган вспомнила, что никому не сможет ничего рассказать: ведь по возвращении в монастырь она будет молчать до конца своих дней. И при мысли об этом ее охватило какое-то странное чувство.

– Подвинься, amigo. Я сам поведу, – сказал Хайме Феликсу, бросая дипломат на заднее сиденье.

– Все прошло хорошо? – спросила Ампаро.

Хайме рассмеялся в ответ:

– Лучше и быть не могло. Нужно не забыть поблагодарить полковника Аконью за эту визитку.