Песнь моряка

– Они его еще не нашли. Когда найдут, это будет развороченное осиное гнездо. Так что качайте как следует. Кстати, прекрасные джентльмены, хочу поблагодарить вас за спасение. Преподобный стал слегка давить на Кальмара, признаю. Этот сукин сын не знает ни физики, ни метеорологии, зато хорошо понимает давление.

Они катились уже довольно быстро, и Айк позволил себе расслабиться.

– Как тебя угораздило с ним связаться, Кальмар?

Билли слегка отодвинулся назад, подальше от драных палубных башмаков Арчи; подпираемый чемоданчиком, он даже смог повернуться чуть-чуть на бок. С редеющей шевелюрой и в больничной рубашке он напоминал возлежащего на носилках римлянина.

– Он сам пристал ко мне, Айзек, как магнит. В каком-то смысле я его доппельгангер, только с мозгами вместо мышц, вот он и решил залезть мне в голову. Я не переживал – я и сам могу залезть в голову кому угодно, нет? Лоб в лоб. Но тут выяснилось, что он не соблазняет, а насилует.

– Он примитивное чудовище, мистер Саллас, – сказал Арчи. – До сих пор не верится, что вы с ним так запросто справились. Ка-ФУМ!

– Вот что значит мой главный мон – он не Кальмар, очень надо ему копаться у этого долбогреба в голове. – Грир сиял от гордости за Айка. – Отвлекаешь, чтоб опустил щиток для яиц, а потом раз – бах! Ммм! Звиняйте, преподобный Гринер, сэр, гляньте-ка, у вас шнурок развязался. А потом ка-ФУМ! Бах и ка-ФУМ. Вот это герой.

Айк не смог удержать улыбку от такого дружеского пересказа. Он чувствовал себя так, словно победил в настоящем бою – не на шатком деревянном крыльце, а на ринге под юпитерами.

– Мне повезло, что Арчи предупредил насчет его глазищ.

– Трюк кобры с птичкой, – сказал Билли. – Зачаровывает. Я только один раз видел такие глаза. – Простертый на полу коротышка пустился в воспоминания. – Торчок-буддист из Боулдера. Семь месяцев жрал масло, а потом поджег сам себя. Не пришлось ничем обливаться.

– Гринер не сгорит, – сказал Арчи. – Он сделан из огнеупорной резины. Поэтому он так радуется своему огненному концу света – он не сгорит. Черт возьми, мистер Саллас, я все никак не могу поверить…

– Что еще за огонь и лед, из-за которого вы препирались, Кальмар?

– В этом камень преткновения. Стихи Фроста. «Огонь и лед». Я процитировал их во время нашего диалога. «Кто говорит, мир от огня погибнет, кто от льда – да да да да так так… Но если дважды гибель ждет наш мир земной – ну что ж, тогда для разрушенья лед хорош и тоже подойдет»[46]. Эй, братцы, кажется, мы уже достигли второй космической. Полегче на пистонах.

Все трое отпустили ручки, предоставив рычагу работать самому от движения дрезины. Развернувшись, Грир и Арчи устроились на полу ближе к носу. Грир сидел, скрестив ноги и держась за колени. Арчи Каллиган был достаточно приземист и ноги свесил наружу. Айк присел на корме на корточки, отдышаться. Рельсы резво устремлялись вперед, изгибаясь в кроваво-апельсиновом свете.

– Посмотрите на этот закат, мои храбрые соратники, – сказал Грир. – Мы едем прямо к нему, как герои старых вестернов. Славный выдался денек для Битых Псов.

Грир с Билли завыли во весь голос по-клубному, Айк присоединился.

– Как думаете, сколько времени у нас уйдет, чтобы докатиться до Скагуэя? – Перед Арчи внезапно открылись новые горизонты. – Если до одиннадцати, можем успеть на туристскую лодку в Джуно.

Билли посмотрел на часы:

– Сейчас десять тридцать и тридцать миль до Скагуэя. Будем надеяться, Бог не позволит нам набрать такую скорость. Я не вижу у этой штуки ничего похожего на тормоза.

– Наверное, можно тормозить рычагом. – Грир озабоченно повернулся. – Как-то она должна тормозить, если ездит по таким горам… а?

– Может, она и не ездит по таким горам, – сказал Айк. – Беритесь за ручки. Посмотрим, насколько ее можно замедлить.

После минутной борьбы с болтающимися, как качели, ручками Грир отпустил свою.

– Вообще нинасколько. Придется прыгать.

– Нафиг, – сказал Билли. – Посмотрите, как несутся эти камни. Если никто и не сломает ногу, у меня копчик уже сломан.

– Не знаю, Билли, – сказал Айк. – Эта зараза разгоняется. А мы только начали спуск.

Ровный звонкий рев железных колес становился громче, а вой передач – тоньше. Ручки ходили вверх-вниз, как лапка у швейной машинки.

– Да уж, мистер Беллизариус. Как-то летом мы с Нельсом пошли вдоль этих рельс в поход. Там довольно жестко.

– Телега должна справиться! – Билли визгливо засмеялся. Он начинал дергаться. Ему не хотелось прыгать и не хотелось оставаться одному. – Думаете, паровозные поезда могли бы ездить взад-вперед через этот перевал с тысяча восемьсот девяносто девятого года, если бы тут не рассчитали повороты с кренами? Мы тоже проедем.

– Тогда лучше лечь, – сказал Айк, – чтобы центр тяжести был как можно ниже. Потому что, братья мои, прыгать, похоже, уже поздно.