Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро.

«Нас обделил Бернар, родитель наш,

Но за обиду взыщем не с отца,

А с сарацин и персов мы сполна.

Для них година черная пришла —

Их тысячами будут убивать».

XXV

Встал граф Гильом на мраморные плиты

И так заговорил, чтоб каждый слышал:

«Бароны милой Франции, внемлите.

Господь мне земли ниспослал большие —

На целых тридцать пэров их хватило б,

А ведь и день один еще не минул.

Всех рыцарей, что молоды и нищи,

Чьи кони хромы, чья одежда в дырах,

Кому за службу заплатить забыли

И кто готов идти за мною в битву,

Я оделю землей, казной осыплю.

Они получат замки и твердыни,

Коль лен мой мне добыть помогут силой

И веру божью примут под защиту.

Эй, рыцари, что молоды и нищи,

Оруженосцы, что пообносились,

За мною на Испанию идите,

Мой лен добыть мне помогите силой,

Возьмите веру божью под защиту,

И я казною каждого осыплю,

Дам всем наделы, замки и твердыни,

Коней испанских, резвых и мастистых!»

Послушали его бойцы лихие,

Воскликнули в веселии великом:

«С собой нас всех, сеньер, в поход ведите.

Кто без коня, тот и пешой сгодится».

Когда б вам этих рыцарей увидеть,

Оруженосцев-бедняков исчислить!

Набрал Гильом, маркграф неустрашимый,

Всего за час их тридцать тысяч с лишним.

Чем мог, тем каждый и вооружился.

Все графу поклялись бесстрашно биться,

Иль пусть отрубят руки им секирой.

Возрадовался от души воитель,

С признательностью прочитал молитву,

Разумно всем и вся распорядился,

Потом пошел с Людовиком проститься.

Король Гильому отпуск дал учтиво:

«Ступайте, граф, язычников разите,

И да поможет вам господь всевышний

Вернуться к нам живым и невредимым».

Ушел Гильом, маркграф неустрашимый,

И рыцари толпой с ним удалились.

Тут в тронный зал старик Эмон явился —

Пусть вседержитель в ад его низринет!

Приблизился он к трону, молвил тихо:

«Вы, император, промах совершили».

«Сеньер, какой?»— Людовик удивился.

Эмон сказал: «Ответить не премину.

Вы к нехристям с Гильомом отпустили

Воителей отважных много тысяч

И цвета вашей Франции лишились.

Где взять нам войско, коль война случится?

К тому ж вернется пенили граф спесивый

И в нищих превратятся остальные».

Вспылил Людовик: «Вздор вы говорите,

Гильом к сраженьям сызмалу привычен.

Меж рыцарей никто с ним не сравнится.

Мечом всегда он мне служил отлично.

Даст бог, вернется он как победитель,

Испанский край от нехристей очистит».

Был в зале том один достойный рыцарь,

Которого Готье Тулузцем кличут.

Услышал он, как графа очернили,

Стал от досады хмур и гневен ликом,

По лестнице спустился торопливо,

Успел наперерез Гильому выйти

И за узду его коня схватился.

«Сеньер, — сказал он, — хоть вы рыцарь истый,

Вас во дворце ни в грош не ставят ныне».

«Кто клеплет на меня?» — Гильом воскликнул.

Готье в ответ: «Не стану я таиться.

Старик Эмон вас поносил открыто

Перед законным нашим властелином».

Граф молвил: «Я воздам ему сторицей,

И если не погибну на чужбине,

Останется без рук мой очернитель,

Утоплен будет иль в петле повиснет».

Готье сказал: «Вы б лучше там грозились,

Где пребывает подлый ваш завистник.

Советую вам со злословом низким

Сегодня ж по заслугам расплатиться.

Еще не вышли в поле вы с дружиной,

А он уже вас опорочить тщится».

Граф рек: «Вы правы, друг, ручаюсь жизнью!*

Готье помог ему на землю спрыгнуть,

И в зал они, рука в руке, вступили.

Навстречу графу встал Людовик быстро,

Прижал его к груди что силы было,

Сердечно с ним расцеловался трижды,

К нему с учтивой речью обратился:

«Сеньер Гильом, быть может, вы хотите,

Чтоб на дорогу вас казной снабдили?

Я вам ее велю без счета выдать».

Гильом в ответ: «Нет, государь, спасибо.

Я всем запасся, что необходимо.

Мне лишь одну, король, явите милость,

В советниках мерзавца не держите».

Гильом окинул взглядом зал обширный,

Эмона увидал посередине,

Поносными словами разразился:

«Трус, пусть всевышний в ад тебя низринет!

За что честной вассал тобой унижен,

Хоть никогда тебя он не обидел?

За что во всем вредить ты мне стремишься?

Но я тебя, клянусь святым Денисом,

Не отпущу, с тобой не расплатившись».

Тут рукава он засучил повыше,

Врагу рукою левой в кудри впился,

А правой так его по горлу двинул,

Что горловая кость переломилась,

И мертвым пал предатель злоречивый.

Тулузец за ноги, а граф под мышки

Схватили труп и за окно пустили.

На яблоню упал он, зацепился

И ствол ей обломал до половины.

Вскричали оба: «Вор и проходимец,

Ты больше ложью ни гроша не снищешь!»

«Король, — Гильом добавил горделиво,—

Не доверяйте кознодеям льстивым —

Не жаловал вовек их ваш родитель.

А я в испанский край походом двинусь.

Он вашим станет, коль я не погибну».

«Ступайте, граф, язычников разите,

И да поможет вам господь всевышний

Вернуться к нам живым и невредимым».

Ушел Гильом, маркграф неустрашимый.

Идет с ним много знати родовитой,

Идут его племянники родные.

Коней под тяжким вьюком с ними триста.

Скажу вам, что везут передовые;

Распятья, дароносицы и ризы,

Кадила, псалтыри, епитрахили.

Достигнет рать владений сарацинских —

Ей, первым делом, нужно помолиться.

XXVI

Скажу вам, что везут другие кони:

Молитвенники, стихари из шелка,

Кресты и чаши золота литого.

Достигнет рубежей испанских войско

Восславит сразу милосердье божье.

XVII

Скажу вам, что везут на остальных:

Таганы, блюда, вертелы, котлы,