Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро.

Забыл ты, видно, о нормандце гордом,

Что оскорбил тебя при всех баронах,—

Мол, Францией владеть тебе негоже.

Не отыскалось при дворе такого,

Кто б наглеца отважился одернуть.

Лишь я решился защитить сеньера,

Всех растолкал, кол заостренный поднял,

И мертвым пал предатель вероломный.

За что я натерпелся страху вдосталь,

Когда в Мон-Сен-Мишель на богомолье

С Ришаром Старым встретился нос к носу,

С отцом того, кто пал в бою со мною.

С ним было двадцать человек, нас — трое,

Но взялся я за меч, как рыцарь добрый,

И семерых стальным клинком прикончил,

А их сеньера на глазах у прочих

Взял в плен, связал, в Париж увез с собою.

Здесь, в главной башне, смерть он принял после.

Но обо мне ты, мой король, не вспомнил,

Давая земли в лен своим вельможам.

Забыл ты, как Гугон Немецкий спорил

С тобой, Людовик, в Риме о короне,

Как требовал, чтоб Францию ты отдал,

Бургундию и Лан, богатый город.

Ему я пред лицом баронов многих

Вплоть до значка всадил копье под ребра,

А тело рыбам в воды Тибра бросил.

Свели бы за него со мною счеты,

Когда б Гюон, хозяин мой достойный,

Меня на судне не отправил в море.

Король, забыл ты про войну с Отоном.

Французы и бургундцы шли с тобою,

Фламандцы, фризы, лотарингцы тоже.

На Сен-Бернаре, и под Монбальдоне,

И возле Рима на лугу Нерона

Я водрузил твой стяг победоносный,

Успел тебе набить и дичи вдоволь».

VIII

«Когда наелся и напился ты,

Сказал я, что хочу к себе уйти,

И ты мне удалиться разрешил,—

Как видно, думал: пусть часок поспит

В палатке после долгого пути.

Я ж двадцать сотен взял людей своих

И рыцарей в засаду посадил

Меж сосен и меж лавров, где в тени

Был королевский твой шатер разбит.

Тут римляне на вылазку пошли.

Пятнадцать с лишним тысяч было их.

Копье наперевес, взялись они

Рубить растяжки и шатер валить,

Топтать еду и скатерти твои.

Твой сенешаль к ним в руки угодил,

А ты между шатров бежал один

Проворнее, чем гончая бежит,

И в ужасе кричал что было сил:

«Ко мне, Бертран! Гильом, меня спаси!»

Во мне ты состраданье пробудил.

Я приказал с врагами в бой вступить,

Семь тысяч римлян наповал сразил,

Тринадцать с лишним сотен с седел сшиб.

Их вождь за глыбу мраморную — прыг,

Но я его узнал среди других —

Карбункул он к забралу прикрепил.

Врага ударил я мечом стальным,

И он на шею скакуна поник

И у меня пощады попросил:

«Коль ты — Гильом, оставь меня в живых»,-

И пленником к тебе доставлен был.

Так сделался твоим феодом Рим,

Ты стал богат, а я, как прежде, нищ,

Хоть у тебя вернее нет слуги.

За службу я гроша не получил,

Одет беднее, чем простолюдин».

IX

«Король Людовик, — молвил удалец, —

Я у тебя на службе поседел,

А у меня коню на сено нет.

Одет я всех беднее при дворе.

Не знаю я, куда податься мне.

Мой государь, в своем ли ты уме?

Ведь нас с тобой считали за друзей.

Я столько для тебя загнал коней,

Прошел полей и топей пересек.

Будь проклят я, коль рыцарь в мире есть,

В чей щит вонзилось больше вражьих стрел,

Чей чаще был копьем пробит доспех!

Я двадцать тысяч турок в ад низверг,

А вот теперь клянусь царем небес,

Что больше не хочу служить тебе,

Раз я не из числа твоих друзей».

X

«Зачем, о боже, — граф прибавил хмуро, -

Убил я стольких рыцарей цветущих

И плакать стольких матерей принудил,

За что до гроба грех на мне пребудет?

Тебе я был слугой, король Французский,

А ты мне не дал и гроша за службу!»

XI

«Клянусь, сеньер Гильом, — король промолвил,—

Апостолом, блюдущим луг Нерона,

Есть шесть десятков пэров, ваших ровней,

Которым тоже не дал ничего я».

Гильом ответил: «Государь, вы лжете.

Мне ровни нет среди людей крещеных.

Вы не идете в счет: на вас корона.

Пусть те, о ком вы речь вели со мною

Подъедут ко дворцу поодиночке

Подъедут ко дворцу поодиночке

На скакунах лихих, в доспехах добрых,

И коль их всех я в схватке не прикончу,

А заодно и вас, коль вам угодно,

На лен я притязать не стану боле».

Поник король достойный головою,

Потом глаза опять на графа поднял.

XII

«Сеньер Гильом, — воскликнул государь,—

Я вижу, зло таите вы на нас!»

«Такой уж я породы, — молвил граф —

Кто служит людям злым, с тем вечно так:

Чем больше сил на них он тратит зря,

Тем меньше и желает им добра».

XIII

«Сеньер Гильом, — рек доблестный король, -

Я вижу, вы на нас таите зло».

«Да, — молвил граф, — породы я такой.

Где плох сеньер, там и вассал не добр;

Чем больше служит, тем беднее он».

Людовик говорит: «Сеньер Гильом,

Вы честно мне служили с давних пор,

Вернее были всех моих вельмож,

И я достойный дар для вас нашел.

Примите лен, где правил граф Фукон,

А с леном и три тысячи бойцов».

Гильом в ответ: «Король мой и сеньер,

Покойный граф оставил двух сынов.

Им и владеть отцовскою землей,

А вы найдите мне другой феод».

XIV

Сказал Людовик: «Если вам невместно

Лишать его преемников наследства,

Себе, Гильом, возьмите во владенье

У мачехи Обри-бургундца землю,

У Эрменсаны де Тори прелестной,

Что краше всех вино вкушавших женщин;

Три тысячи бойцов возьмите с леном».

«Нет, государь, — Гильом ему ответил,—

У графа сын остался малолетний,

Робером нарекли его в крещенье.

Не в силах он покуда сам одеться,

Но телом и умом, бог даст, окрепнет

И вступит во владенье отчим леном».

XV

«Сеньер Гильом, — король могучий рек,—

Коль не хотите обижать сирот,

Вот вам маркграфа Беранже феод.