Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро.

«Нет, нам таких щедрот от вас не надо.

В феод прошу я только край испанский,

А также Тортелозу с Порпайаром,

Ним, город многолюдный и богатый,

И сверх того Оранж, что всюду славен.

Нам изъявите лишь свое согласье,

Но лен оружием не добывайте,

Не шлите рыцарей и пешей рати.

Не умалим мы ваше достоянье».

Король послушал и заулыбался.

XIX

«Сеньер, — храбрец промолвил королю,—

Отдайте мне испанскую страну,

А я все золото, что там найду,

Вам с тысячею рыцарей пришлю.

XX

Пожалуйте Вальсур мне, государь,

И город Ним, что крепок и богат.

Оттуда изгнан будет мной Отран,

Язычник и французов лютый враг,

Что земли отнимал у них не раз.

Коль не оставит бог в беде меня,

Я большего не попрошу у вас».

«Не лучше ли пустить нам на раздел

Те города, что есть в моей стране?

Вам — Шартр, мне — Орлеан и мой венец,

Хотя устать я от него успел».

«Нет, ни за что! — воскликнул граф в ответ.—

Не то бароны скажут обо мне:

«Какой Гильом Короткий Нос наглец!

Король его вознес, другим в пример,

Ему полгосударства отдал в лен,

А от него на грош дохода нет —

Он только полказны берет себе».

XXI

Пожалуйте мне в лен Вальсор с Вальсуром,

Ним многобашенный и многолюдный,

Оранж, чьи стены неприступно круты,

И область Нима, и весь край тот тучный,

Где между пастбищ Рона катит струи».

Людовик изумился: «Иисусе!

Для одного не много ль это будет?»

«Управлюсь, — граф ответил, усмехнувшись, -

С коня не слезу я ни на минуту,

Не сброшу ни на миг броню стальную,

Пока не выбью сарацин оттуда».

XXII

«Сеньер Гильом, — повел Людовик речь, -

Клянусь Петром, хранящим Рим от бед,

Тот край — славян и сарацин удел.

Там правят Дераме и Мюргале,

Два короля языческих земель,

Кларьон Оранжскнй с братом Асере,

С Отраном Нимским Голиаф-злодей,

А также Арроган, Миран, Барре,

И Кэнзепом, и брат его Гондре.

Король Тибо на трон там должен сесть.

Женат он на эмировой сестре,

На той Орабль, что дев и женщин всех

Меж нехристей и христиан милей.

Боюсь я, вам не взять над ними верх

И этою землей не завладеть.

XXIII

Сказал король: «Гильом, вы — храбрый воин,

Так что ж боитесь мнения дурного?

Владеть один я не хочу страною.

Вам — Шартр, мне — Орлеан с моей короной,

Раз у меня не просите вы больше».

«Нет, ни за что! — Гильом воскликнул громко. –

От всех богатств земли мне мало проку,

Коль разорю я своего сеньера,

Чье достоянье сам мечом умножил.

Вы — мой король, мне вам вредить негоже,

Был я в Михайлов день на богомолье

В Сен-Жиле у Эгидия святого

И там гостил у одного барона.

Употчевал меня хозяин вдоволь,

Коню овса и сена задал вволю,

Потом своих вассалов вывел в поле,

Позвал меня, чтоб с ними я развлекся,

Но мой скакун хозяйскою женою

Был схвачен под уздцы и остановлен.

Она мне стремя придержала ловко,

Я спешился и с нею через погреб

Прошел наверх, в чердачную каморку,

Где мне хозяйка вдруг упала в ноги.

Вообразил я, что игрой любовной

Потешиться со мной она охоча,

И к ней, когда б в том был уверен точно,

Озолоти меня — не подошел бы.

Спросил я: «Госпожа, что вам угодно?»

«Чтоб вы спасли нас, рыцарь благородный,

И стали краю нашему оплотом

Ради того, кто распят на Голгофе».

Тут подвела она меня к окошку,

И вижу я окрест неверных толпы.

Жгут города они и колокольни,

Громят монастыри и храмы божьи,

У женщин груди отрезают злобно.

Я так проникся жалостью и скорбью,

Что навернулись на глаза мне слезы.

Тогда призвал в свидетели я бога

И клятву дал Эгидию святому,

Что той земле приду на помощь скоро

И приведу с собой побольше войска».

XXIV

Смельчак Людовик молвил: «Вижу, граф,

Скорбите вы о тех, кто страждет там,

За этот край болит у вас душа.

Готовьтесь же отправиться туда.

Примите в лен, храбрец, испанский край,

И вот в залог моя перчатка вам.

Всего одно условье ставлю я:

Коль на поход достанет сил у вас,

Не требуйте подмоги от меня».

«Я много не прошу, — Гильом сказал,—

В семь лет ее мне шлите только раз».

Король ему в ответ: «Да будет так!

Вам все, что ни попросите, я дам».

Воскликнул граф: «Спасибо, государь!»

Племянников глазами отыскал,

Двух отпрысков Бернара де Бребан.

Один звался Гелен, другой Бертран.

Гильом к себе обоих подозвал:

«Приблизьтесь-ка, Гелен! Сюда, Бертран!

Вы мне друзья и ближняя родня.

Пред троном встаньте, чтоб от короля

В залог его щедрот перчатку взять.

Мой лен, труды, расходы и блага —

Все будем мы втроем делить всегда».

С улыбкой внял Гелен его словам

И еле слышно брату прошептал:

«Сейчас я дядю огорчу весьма».

Бертран ему: «Так поступать нельзя.

Суров и вспыльчив у Гильома нрав».

Юнец Гелен в ответ: «Ну и пускай!

Мне только двадцать лет, я слишком слаб

И не созрел для ратного труда».

Расслышал все его отец Бернар,

Едва от гнева не сошел с ума,

Хлестнул с размаху сына по щекам:

«Трус! У меня ты честь решил отнять?

Ступай вперед и перед троном встань.

Клянусь Петром, что нас впускает в рай,

Коль ты дерзнешь перчатку не принять,

Тебе я дам мечом такой удар,

Что не поставит наилучший врач

До самой смерти на ноги тебя.

Вы с братом лен пойдете добывать,

Как добывал я в юные года.

Клянусь Петром, что нас впускает в рай,

Земли вам не оставить ни клочка —

Я сам решу, кому ее отдать».

Шагнул вперед Гелен, за ним Бертран.

На мраморной плите они стоят

И молвят так, чтоб каждый услыхал: