Песнь об огненно-красном цветке

— Не сердись, Олави, — сказала она. — Это ребячество. Продолжай свою работу. Просто мне очень тяжело.

— Ты такая добрая, — растрогался Олави, — мы поговорим с тобой об этом в другой раз.

— Хорошо, хорошо, в другой раз.

Но пустота собственных слов звенела в ушах Олави. Он взялся за карандаш и не мог продолжать работу; рука бессознательно выводила на полях счетной книги квадраты, а внутри них — большие вопросительные знаки.

Девушка прижалась щекой к его колену и зажмурила глаза. Но мысль ее шла своим чередом, и, когда она подняла голову, в глазах ее горело пламя давешнего настроения.

— Олави! — сказала она возбужденно. — У тебя очень много дела?

— Нет, а что? — Он по голосу догадался: девушку занимает что-то особенное.

— Я вспомнила одну старую историю, и мне хотелось бы рассказать ее тебе.

— Расскажи! — оживился Олави и почувствовал облегчение. — Ты единственная девушка, которая умеет рассказывать и даже сочинять сказки.

— Эту не я сочинила, я слышала ее от других, — заверила девушка.

— Ну, и как же она начинается? — спросил Олави и взял ее руки в свои. — Жили-были… не так ли?

— Именно так, с этих самых слов. Жили-были девушка и юноша. И они любили друг друга, особенно девушка любила — так, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Она посмотрела на Олави, чтобы увидеть, какое впечатление произведет на него начало сказки.

— Красивое начало, — сказал Олави, но насторожился.

— Они часами сидели в холмистых рощах или под старыми березами и рассказывали друг другу о своем счастье. Но девушка не могла выйти замуж за юношу. Им пришлось расстаться. Юноша должен был далеко уехать, и девушка знала, что никогда больше не увидит она своего любимого.

Глаза Олави потемнели: ему становилось все тревожнее.

— Продолжай, продолжай. Что же было дальше?

— Перед самой разлукой девушка сказала юноше: «Оставь мне какой-нибудь знак, чтобы я всегда чувствовала себя твоей, чтобы никто не мог исторгнуть тебя из моего сердца».

«Где же я оставлю тебе такой знак?» — спросил юноша.

«Там, где сердце», — отвечала девушка и обнажила грудь.

Юноша вытащил финский нож и его острием нарисовал на груди девушки сердце. Девушка сжалась от боли, а юноша закрасил это сердце, как делают моряки, украшающие татуировкой свои руки. Когда рисунок был готов, он поцеловал его, и влюбленные расстались.

Олави понял, к чему клонила девушка.

— А потом? — спросил он тихо. — Что было потом с девушкой, у которой был знак на груди, и с юношей, который этот знак оставил?

— С юношей? — сказала растерянно девушка и подумала. — Об этом в моей истории ничего не говорится, в ней рассказывается только о девушке.

— Ну да, это естественно, юноша ведь уехал, — сказал Олави. — А девушка?

— Девушка смотрела на этот знак каждый вечер, когда раздевалась, и каждое утро, когда одевалась.

Она была очень счастлива: ей казалось, что ее любимый не покинул ее. Но потом ее родители потребовали, чтобы она вышла замуж. Девушка этого не хотела, но ей пришлось покориться. Мужа она не любила. Тайком глядя на знак, она все шепталась со своим любимым. Ей казалось, что он на самом деле ее слышит, — и она была счастлива.

— А муж? Ничего не заметил? — спросил Олави.

— Нет, мужчины редко замечают такие вещи. Но потом у нее родился ребенок. Это был ребенок ее мужа, но у него был точно такой же знак на груди, как и у нее. Муж увидел этот знак.

«Что это такое?» — холодно спросил он.

«Родимое пятно», — ответила девушка.

«Не лги! — закричал муж. — Это наследственный знак, немедленно покажи мне грудь!»

Девушка не повиновалась: она считала, что мужу нет до этого знака никакого дела. Муж почернел от злобы и рванул ее платье. Тогда девушка, бледная как снег, гордо выпрямилась и, не дожидаясь вопросов, заговорила сама:

«Это знак от возлюбленного моей юности, чтобы я всегда принадлежала ему — и я всегда ему принадлежала!»

Глаза мужа сверкнули, он молча вытащил нож и пронзил ее грудь в том самом месте, где был знак.

Рассказчица хотела еще что-то добавить, но голос ей изменил. Олави тоже было не по себе.

— Ты хорошо рассказала, — заметил он глухо. — Но конец очень страшный.

— Нет, он совсем не страшный, он прекрасный! Девушка ничего другого и не желала, она умерла улыбаясь, как умирают блаженные. Но это еще не конец, есть продолжение.

— Продолжение? — удивился Олави.

— Да, — кивнула рассказчица. — После смерти девушка явилась к небесным вратам. Там, как всегда, стоял святой Петр.

«Тебе сюда нельзя, — сказал Петр, — потому что у тебя на груди знак твоей былой страсти».

Но господь бог сидел на своем троне и услышал слова Петра, потому что дверь зала была приоткрыта. «Откройте дверь!» — приказал он и посмотрел на грудь девушки, а она совсем не испугалась. «Неужели ты в этих делах ничего не понимаешь? — с упреком сказал бог святому Петру. — Она осталась верна любви своей юности. Входи, дочь моя!»

Рассказчица умолкла. Синий огонь плясал в печке.

— Спасибо, Вьюночек, я понимаю, о чем ты думаешь, — шепнул наконец Олави, целуя горячие руки девушки. — И как красиво ты это сказала…

— Вряд ли ты все понял, — возразила девушка. — Это ведь еще не конец…

— Нет еще?