Песнь песней на улице Палермской

– Мыше… Что? – Он недоуменно покачивает головой в громком шуме зала.

Сестра моя начинает отплясывать на столе, но вскоре вступает в драку с несколькими гостями и дает самому навязчивому из них пощечину. Нас вышвыривают на улицу, а сестру мою – отдельно – еще и в другом смысле. Увольняют, в который уж раз. Хотя, говоря строго, она в этот вечер была не барменом, а гостем.

На улице выясняется, что колеса у Йоханова велика проколоты, так что Ольге приходится доставлять его домой по брусчатке на багажнике своего драндулета.

На самое глубокое дно тем летом мы опускаемся, когда Ольга врезается в слепого мужчину с собакой-поводырем, а прохожие сбегаются и орут на нас.

– Вы что, черт возьми, творите?!

Слепой оказывается тем малым, с которым я как-то встречалась. К счастью, в поднявшейся суматохе он меня не признает. Овчарка же, напротив, глядит на меня и виляет хвостом.

Мы возвращаемся в квартиру без каких-либо признаков усталости. Себастиан открывает пару бутылок, а сестра моя ставит на проигрыватель пластинку с симфонией какого-то немца, с весьма драматической партией литавр.

Йохан показывает нам свежие журнальчики из Шотландии, где камеру фотографа Вильсона Нельсона заело в тот самый момент, когда Несси показалась на поверхности озера. Себастиан участливо кивает.

– Звук приглушите! – Сосед колотит кулаками в стену. – Вы что там, гашиш курите?

– У меня клевая идея, как избавиться от этой, – говорит невозмутимо Ольга и показывает на жуткую скульптуру, которую Себастиану оставил его норвежский коллега.

Всем нам троим эта скульптура обрыдла до чертиков. Сестра моя устремляется к окну, открывает его и швыряет фигуру в канал. Та плюхается в воду с таким всплеском, что отзвук его разносится по всей улице. Археологи будущего станут с удивлением гадать, с чего бы эта штуковина оказалась на дне канала. А в ответе будет Ольга.

И только когда солнце забирается выше городских крыш, Ольга наконец засыпает. Она, точно хилый котенок, лежит на конверте от пластинки Перлмана и храпит.

Йохан, как всегда, слинял не попрощавшись.

А у нас с Себастианом сна ни в одном глазу, мы садимся на велики и отправляемся на прогулку в утреннем свете.

– Ты так красива, что мне как-то даже неудобно быть одетым, – шепчет он и, не снижая скорости, берет меня за руку.

В конце концов мы оказываемся в Торнбю, где проводятся собачьи бега, и когда гонки начинаются, ставим на Белую Молнию.

Ставка непостижимо идиотская. Мы встречаем Вариньку, и, услышав, какой выбор мы сделали, она от отчаяния трясет головой.

– Людлов! Вот на кого надо ставить! Эх вы, любители!

Белая Молния приходит к финишу через четверть часа после всех остальных. Но я на седьмом небе от счастья, ведь я стою рядом с любимым. Мы купаемся в океане любви, а Себастиан исполняет роль Чарльза Буковски.

В тот день, возвратившись домой на Палермскую, Варинька обнаруживает у двери Греты Могильщика. Трезвого и полного раскаяния. И Грета открывает ему.

Он совершил чудовищную ошибку. Сможет ли Грета простить его? Гретушка, Гретеночек.

Отец Йохана здорово изменился. Он теперь обладает ангельским терпением. Помогает Вибеке одеться и после мытья посуды массирует травмированную трамваем Гретину ногу. Покупает красные тюльпаны в цветочном магазине и держит свой ядовитый юмор при себе.

Гретино милосердие не знает пределов. Оно безгранично. Умение вот так прощать относится к самым большим ее талантам.

Теперь все хорошо. Как тогда, когда мы только повстречались.

– Улыбайся миру, – с легким сердцем советует Грета, когда я сталкиваюсь с нею у бакалейщика.

И тем не менее проходит всего два месяца – и улыбка ее мертвеет. Вибеке больше нельзя ходить в мастерскую. Могильщик сделал себе новые ключи и снова вершит все дела в доме. А Игоря больше нет, и некому защитить безвинных. Матери Йохана не везет в любви, а ему самому не повезло с матерью.

А что Вибеке? Она надевает Филиппины защитные очки, садится под Йохановой сосной и что-то напевает.

Маковая кровь и мышеловки

Первые два года в Академии не прошли, а промчались. За это время залы живописцев заполонили творения в стиле поп-арта, неореализма, а также рисунки для комиксов.

«Красные бригады» похитили итальянского премьер-министра Альдо Моро, а в Дании наконец-то поймали Бомбиста, когда у него в руках взорвалась трубчатая бомба и он лишился трех с половиной пальцев на правой кисти.

Лето подходит к середине, и мы с Себастианом отправляемся отмечать Иванов день к Валу[110]. Ольга уже стоит возле костра и машет нам. Она вернулась с гастролей с Ютландской оперой и сразу же узнала, что Королевский театр предполагает попробовать ее в роли Флории Тоски. С открытой бутылкой красного вина в руках сестра моя напряженно вглядывается в костер. Возможно, она уже входит в образ.

Себастиан сидит рядом со мной, он весь день замкнут в себе. Новая его скульптура пока что не выходит такой, как он замыслил. «Мой любимый – настоящий, вдохновенный художник», – напоминаю я себе.