Песни безумной Женщины

Присядут местные бичи, помянут, выпьют за счет не свой, за вечный упокой, до первой рюмки помня для чего все это затеяно.

А там и вовсе каждый о своем, а там и подальше, каждому своя очередь.

Поодаль, да совсем близко.

Вопросы соседям, зарисовки, и прочая бюрократия.

Привязанные к милицейским бобикам холодильники, вовсе не везут детям мороженное.

Стычка двух столетий, безоглядная битва двух старых знакомых.

Так было, так есть, и так не посмеет дальше не быть.

Это как отличительный признак, биологические процессы.

Логика в деле, такая беспощадная.

Песня 51.

Можно курить, а можно задыхаться по собственной воле, задержи дыхание.

Чужды тебе те свободы головные, тягостны мысли, как и мне.

Неповоротливыми оказывались повороты нашей судьбы, но мы так старались, изо всех сил, преодолевая.

Бодрили друг друга разными словами и позами.

Поддерживали огни, каждый по-разному, каждый кто как умел, кто как хотел.

Иной раз все казалось не так как есть.

Иной раз все казалось не таким, как возможно было догадаться.

На то и ты здесь рядом со мной, на то и лампочки перегорают не по собственному желанию и в без того мрачных подъездах.

Слишком сильно, чтобы обострить воздух, слишком надежно, чтобы не ухватиться за него.

Настолько легкомысленно, что по-настоящему тяжело.

И дрожь в коленях, это подарок мой, тебе, Женщина.

Уснешь ты, усну и я, рядом лежа и приговаривая всякие былины, да не совсем.

Представь другие обстоятельства, представь совсем другие исходы событий.

Мало что изменится, но только не отношение мое к тебе.

Ведь я по-прежнему тебя ненавижу, ведь для этого по-прежнему нужно больше сил, чем для любви.

Последнее может прийти само собой, первое же нужно заслужить неимоверным трудом.

Твои песни тому доказательство.

Принимая меня, ты приняла слишком многое, я обрек тебя.

Прости же меня, ибо я не виноват.

Не отпускай же меня, ибо я слишком слаб для этого.

Простой спой, как мерзости восстали, и люди приняли их.

Просто прошепчи на ухо, тихо, хоть что ни будь.

Песня 52.

Чувствовать себя больным, и одновременно тебя, но такой разуверенной в себе.

Развеиваться по ветру словно прах, словно кучные облака, как будто неопознанный объект.

Заплеты начинались ближе к вечеру, чуть ближе к ночи они становились невыносимы.

Десятикратное увеличение дозы таблеток, не давало никакого облегчения, никакой хоть маленькой отдушины.

Я пытался спать, но сон не пытался меня, он дьявольски смеялся где-то в углу мрачной комнатушки.

Было слишком страшно, слишком несчастно, чтобы оставлять все как есть.

Завершающий штрих, кромешный вопль подъездных кошек, и снова горсть таблеток, которые и прежде не приносят результата.

Глаза уже не горели так ярко, в них не было ничего, что было раньше.

Так принимайте же меня обыватели, забирайте меня в свои кружки.

Потрогайте меня руками, теперь я такой же, как и вы, настолько холоден и липок, настолько же обескровлен.

Слышно было уже ничего, лишь ликование толпы, ор большинства.

Я не видел больше радости, большего пристрастия, чем сейчас.

Логичное завершение всех начал, быстрая кончина всех окончаний.

Не смогли мы уберечь огонь, но уголь тлеет с торца.

И твои песни, о дивная, безумная Женщина, раздувают твой уголь.

На тебя и молюсь.

Ты и есть моя непостижимая Богиня.

Такая кроткая, такая осторожная.

Забери меня.

Отцепи от их цепких лап, ведь я так устал.

Уложи в грязные простыни, и пыльные одеяла.

Ляг рядом, и залечи мои раны.

Песня 53.

Не хотелось бы чтобы было так, но и по-другому не совсем нужно.

По состоянию на сегодняшний день, этого можно было избежать, любыми способами, и трудами любыми.

Самое сокровенное находится в душе, в голове же одна каша.

Только бы продержаться ночь, только бы выстоять рассвет, только бы состояться этой зимой, как бесформенный ком, как плюшка.

Закатавши шапку по самое брюхо, ногами ловил пролетавшие окурки, брызгая поздним вечером.

Бормотали все вокруг, называли неприятными словами, но было безразлично, было слишком ветрено в груди.

Погода сказала, давай, Женщина сказала, почему.

Выстрелы были слышны со всех сторон, со всех сторон дробь и картечь гналась в наши упругие мясные тельца.

На тельце золотом скакали, показывали неприличные жесты.

Были легки на подъем, и на помине с трудом уживались.

Усаживались поглубже, терялись в тусклых лампах, которые не светили.

Растеряли все, что было в карманах, и монеты звонко звенящие, и те остальные, что были поодаль, а может и дальше.

К мешкам пришивались бирки, некоторые вешали на палец.

Теперь мы не собственность друг друга.

Теперь мы не тень и не отблески позабытого луча.

Сегодня мы заканчиваем все это, сегодня нас принесут в жертву величия и похоти.

Растаскивая тела на сувениры и мумие.

Было холодно, и это было прекрасно, мы чувствовали это.

Было жарко и горячо, и это было мерзко, но мы по-прежнему продолжали чувствовать это.

Было немыслимо, было взаправду.

Таким образом, все становилось на новый круг.

И снова летели дирижабли, и снова горели они, падая вниз.

Песня 54.

Заверстали, за версту учуяли те звуки, доносившиеся с туч, к которым были прикреплены те зонтики.