Песни южных морей

Далее следует серия песен с поучающими концовками.

Потом целую неделю посвящаемые проводят в мужском доме, и вечерами поют песни, которые должны увеличивать их силу [25, 101-104].

Посвящаемые постепенно вовлекаются в круг мужских занятий: они проводят некоторое время, поют и танцуют вместе с молодыми воинами; здесь главными темами являются прошлые и предстоящие сражения и славные победы. При этом юноша впервые облачается в мужской воинский и церемониальный наряд. Ему помогает дядя по матери, который произносит при этом заклинание. Одевшись, юноша участвует в процессии и танце [76, 107-109].

Дни инициации остаются в памяти человека на всю жизнь вместе с услышанными мифами и преданиями, с песнями и заклинаниями. В этом мы могли наглядно убедиться во время работы этнографического отряда в Бонгу. Среди первых песен, услышанных мной от группы мужчин на деревенской площади, были песни обряда посвящения. Сами песни содержали по нескольку слов, но зато они сопровождались пространными пояснениями. Н. М. Гиренко после тщательного анализа бонгуанского текста предложил свой вариант перевода:

О-о-о, Каунг-каунг,
Дети Бонгу, идите все сюда,
Обычай говорит — соединяйтесь.

«Каунг-каунг» — звукоподражательное слово, первую строчку можно перевести: «Слушайте каунг-каунг».

«Эта песня, — объяснили исполнители, — поется, когда молодых людей переводят в зрелый возраст и обучают их быть мужчинами. Сначала они приходят в укромное место в лесу и там готовятся. Люди там сами должны создать (так!) и вернуться с песней. Эта песня для того, чтобы вернуть их в деревню, привести их, чтобы дать им {62} наставление, как они должны жить и с какими словами должны обращаться к своим женам».

Всегда существует опасность вычитать в такого рода комментариях больше, чем есть в действительности, и придать особый смысл возможным обмолвкам информаторов. Тем не менее я рискну высказать предположение, что в приведенном объяснении, хотя и не совсем складно, отражена ритуальная многозначность песни, текст которой на первый взгляд особой значительностью не отличается. Согласно объяснению, песня связана с результатами пребывания молодых людей в лесу и с их обучением. В то же время песня эта (и другие аналогичного типа) — «для того чтобы вернуть их в деревню». В свете сказанного выше об обряде инициации можно предположить с большой долей определенности, что песня одновременно фиксировала акт «преображения» проходивших обряд и воплощала их связи с прежним микромиром. Песня возвращала их в родную деревню, но возвращала другими.

В Бонгу мне удалось записать еще несколько «песен возвращения». Одна из них состояла всего из одного слова, означающего в переводе «победный лист». Согласно комментарию, лист известного дерева употреблялся в обрядовом эпизоде, когда молодые люди, выйдя на рассвете из мужского дома, омывали свои лица. Именно песня должна была придать этому действию сакрально-символический смысл.

Таковы многие папуасские песни: одно слово, само по себе мало значащее, но контекст коллективного конвенционального действия, контекст традиции выявляет скрытый в нем смысл, привносит в него серьезную цель и настоящую жизненную значимость.

2

Межплеменные войны, длительные и короткие, постоянные и эпизодические стычки между соседними локальными группами, частые набеги, военные экспедиции на ближайшие и дальние острова были в прошлом в Океании почти повсеместно распространенным и привычным явлением. Они вызывались традиционно враждебными отношениями между известными этническими группами, велись в целях грабежа, увода женщин, получения «голов», {63} могли вспыхнуть ради мщения за якобы совершенное злое колдовство, как результат ссоры из-за огородов, свиней и т. д. Известно, что такого рода войны вообще составляли непременный элемент жизни первобытнообщинных коллективов, и Океания не являлась исключением. Война была составной естественной частью быта, она была органически включена в единую систему общественной жизни и к ней относились соответствующим образом. Искусство воина и военные успехи ценились очень высоко, традиции такого искусства всячески поддерживались и развивались, и обучение воинскому мастерству, равно как и воспитание воинственности, доблести и силы, занимали очень важное место. Со всем этим была связана сложная система представлений, идеологических концепций, ритуалов и ритуальной символики, магических процедур. Целый комплекс соответствующих тем и мотивов получил самое широкое отражение в мифах, преданиях, генеалогиях: в мифологической и легендарной истории многие боги, предки, вожди прославлялись как великие воины; их подвиги воспевались в героическом эпосе (см. в следующих главах).

В тщательно отработанном практикой многих поколений традиционно-бытовом комплексе, связанном с войной, существенное место занимали разного рода церемонии, танцы и игры, заклинания и песни.