Песни южных морей

Нечто подобное мне приходилось встречать и при других наших высадках. На острове Эфатэ (Новые Гебриды) в деревне Меле мне удалось найти семейный певческий коллектив, который оказался настоящим хранителем деревенских фольклорных традиций. Жанровый репертуар его сродни тому, с которым я позднее встретился в Уайньямбиа, но здесь еще сохранился интереснейший цикл песен, связанных с трудовыми темами. Сначала спели песню о хлебном дереве, дающем плоды, из которых приготовляют традиционное кушанье — куруте. Затем последовала песня о кокосовой пальме — кормилице островитян, дающей им все. В этой песне часто повторялось слово маори, что означает «жизнь». Прозвучала песня о ямсе, рассказавшая о всех этапах работы с ним — от момента посадки и до уборки. И наконец, этот цикл завершился развеселой песней о лодке тевака, о том, как люди плавают в заливе, ловят рыбу и любуются океаном. Во всех этих бесхитростных песнях явственно ощущалась вековая психология крестьян, для которых радость бытия, радость общения с природой неразрывно связана с трудом, с добыванием хлеба насущного. Слушая меланезийские песни, я вспоминал хорошо знакомые мне крестьянские песни — русские, украинские, болгарские, сербские, с теми же, в сущности, {165} настроениями и чувствами. Да и в музыкальном отношении между ними не было пропасти, и песня о лодке очень прозвучала бы где-нибудь на русской реке, а свадебную песню — под раскатистые аккорды укулеле, удары ложек, выкрики, притопывания — о женихе-муравье, снующем всюду и собирающем добро в одну кучу, — поняли бы и приняли как величальную на нашей народной свадьбе.

Любопытно, что в репертуаре ансамбля из Меле оказалась новогебридская версия общеокеанийской песни гостеприимства «Салю-салю».

И провожали нас специальной песней прощания с гостями. Была она вполне современной и состояла из чередовавшихся меланезийских и английских строф. Мы уже покинули гостеприимный дом и с дороги оглянулись в последний раз: нам махали руками взрослые и дети, и можно было еще разобрать слова:

Прощайте, прощайте,
Пусть добрым будет ваш путь!

4

Атолл Фунафути, острова группы Тувалу... Быт и культура населения маленьких атоллов, разбросанных в океане, слабо связанных либо вовсе не связанных между собой, имеет свой специфический отпечаток. Но и здесь — много уже знакомого, типичного для сегодняшней Океании...

Жители деревни Фонгафале, единственной на атолле, устроили в честь прихода «Дмитрия Менделеева» традиционный праздник. Он проходил вечером в народном доме — таусоа. На двух сторонах большого зала разместились две группы исполнителей, представлявшие две части деревни — Алапи и Сенала. В каждой группе — хор — женщины позади, мужчины впереди; несколько мужчин сидели вокруг «барабана» — большого ящика, покрытого циновкой; юноша зажал в коленях другой ударный инструмент — блестящую железную канистру. Замечу здесь, что ни на Фунафути, ни на атоллах островов Гилберта не осталось каких-либо традиционных музыкальных инструментов. Впереди хора сидели девушки. Поверх обыкновенных юбок на них юбочки из раскрашенных волос тапы, пальмовых листьев и длинных волокон; капроновые блузки украшены венками из листьев и цветов, выше локтей привязаны пучки листьев; на головах — громадные {166} многослойные венки из цветов. Такими же венками украшены головы многих участников хора и зрителей. Такие венки в Полинезии символизируют праздник и служат выражением гостеприимства.

Группы Алапи и Сенала начинают выступать поочередно, каждое выступление длится несколько минут. Весь праздник — это непрерывное соревнование, творческий спор двух коллективов.

По свистку ведущего хор Сенала медленно и громко заводит песню — широкую и спокойную. Сначала выделяются мужские голоса. В какой-то момент раздается новый свисток, ритм песни переламывается, сидящие вокруг ящика мужчины начинают слаженно бить по нему ладонями, извлекая из него гулкое барабанное звучание. К этому присоединяются звенящие удары по канистре. Хор становится мощнее, а темп постепенно убыстряется, барабанщики дубасят по ящику изо всех сил. Все большее возбуждение охватывает певцов и музыкантов, пот катит у них по плечам и по груди, лица их сияют вдохновением. Ведущий вскакивает, дает новую команду свистом и криками, исступленно размахивает руками. Он явно хочет довести громкость и темп исполнения до немыслимого предела, и в тот самый момент, когда ему это, кажется, удается, когда все вокруг вот-вот взорвется от грохота и невозможного напряжения, — пение внезапно обрывается и на несколько мгновений наступает полная тишина. А потом... резкий свист раздается на другой стороне зала, и сильные красивые голоса заводят новую песню, которая тоже будет доведена до высшего накала и так же прервется, когда наши уши больше не в силах выдержать. И так весь вечер, почти без перерывов.