Песни падающих звёзд

— Лучше коню моему сена пусть подкинут побольше, и напоят вдоволь. — Заметив погрустневший взгляд корчмаря, он вздохнул и достал ещё две монеты. — Неси свою щуку. И ещё! Переночевать тут будет нельзя?

— Отчего же, — удивился корчмарь, жестами показывая выглянувшей из каморки девчушке лет пятнадцати, чтобы несла рыбу. — Льзя. Как готов будешь — скажи, Ленка тебе покажет комнатки. Дочка моя, — добавил он с гордостью. — Красавица и умница. На все руки мастерица. Верую, что приглянется какому зажиточному молодцу, тот и засватает её. Эх, заживём потом… У тебя вот, к примеру, сударь, семья есть?

— Нет. — Стефан налил в кружку брагу и, с наслаждением отпив, крякнул: — Забористая вещь. Сам делаешь?

— Ленка гонит. Говорю ж, всё делает! Вычитала где-то рецепт. Только ты это, — лысый понизил голос, доверчиво склоняясь над гостем. — Не говори никому из наших. Житья не дадут потом.

— Не скажу, — согласился Стефан. — Расскажи лучше, что у вас в деревне происходит интересного?

Корчмарь пожал плечами:

— Эх… А чему тут происходить. Ведро недавно спёрли у колодца. Потом вернули. Интересно?

— Не особо.

— Вот и я о том. Живём как все. Пшеницу жнём, хлеба печём, с соседней деревней потихоньку торгуем. Мы им — дрова. Лес-то рядом. Они нам — ткани. Ты, сударь, походи по округе — сам всё увидишь. Только в северную часть не суйся, — корчмарь снова понизил голос. — Там… Ну…

— Что?

— Эх… Ведьма там местная живёт. Аллой зовут. Народ-то боится без нужды рядом ходить, мало ли… Аж мурашки бегут от взгляда её. Страшная баба, — мужчина осуждающе покачал головой. — Но полезная. Лечит, сглазы снимает, помогает, если скотина разродиться сама не может. С ней кот живёт, крупный такой, серый. Так вот они на пару, поговаривают, душами управляют. Кто к ней приходит — другим человеком становится. Сам не пробовал, — поспешно добавил он, — но брат мой двоюродный… Эх… Он с детства ещё, как пёс цепной, на всех бросался. Злой был мужик, ух, слова поперёк не скажи — сразу в драку лез. А раз жену свою поколотил, так она детей прихватила — и к матери уехала. Сказала, что вернётся, только когда он лаять перестанет. Тосковал долго Иван, и ещё злее становился от того. Ну и не выдержал. Сходил к ведьме. Вернулся от неё шёлковый. А что случилось — не запомнил. Потому ничего особенного и не рассказывал. Молчаливым стал, сдержанным. Но признался, что век будет благодарен Алле. А потом жена его вернулась, и зажили они, как люди. Ещё двоих потом родили. Эх…

— Чуднó, — покачал головой Стефан, наблюдая, как Лена, стеснительно пряча глаза, ставит на стол блюдо с щукой.

— Не то слово! Но ты от неё держись подальше лучше, сударь. Кто знает, что на самом деле ведьма творит. Украдёт душу — будешь маяться, как неприкаянный. А? Чего надо? — Корчмарь повернулся к вошедшим в помещение двум мужикам в мятых засаленных куртках и, заспешив им на встречу, выругался: — Эх, опять притопали. С утра же сказал: нету ничего! Не приехал ещё обоз! К тому ж, вы мне ещё с прошлого раза должны. Или запамятовали?

Стефан, посмеиваясь, долил в кружку брагу и, разом ополовинив тару, потянулся за щукой.

— Не украдёт, — вполголоса ответил он корчмарю. Но тот, занятый руганью с местными, не расслышал.

Вновь выглянувшая из-за полотна Лена, окинув мужиков взглядом, тут же спряталась обратно. Стефан заметил, что выглядела она расстроенной. Словно не их совсем ожидала увидеть. А может, просто показалось.

* * *

Ночью Стефану не спалось. От браги кружилась голова, и, казалось, что скудная обстановка в комнате издевательски пляшет, наплывами то приближаясь, то отдаляясь от мужчины. А во рту ощущался приторно-сладкий вкус мёда, вызывающий тошноту.

Стефан вертелся на продавленной и жёсткой койке, пытаясь найти удобное положение, при котором не сводило бы ноги или шею. Окончательно измучившись, он со вздохом откинул тонкое одеяло и, с трудом одевшись, — то промахиваясь мимо рукава, то путаясь в штанах, — спустился вниз.

Осенний воздух с нотками сухого сена, костра, перезревших яблок и свежести, присущей первым заморозкам, чуть прояснил сознание. Стефан постоял с минутку, наслаждаясь мгновением, и решительно направился в сторону опушки. Хотелось вдохнуть аромат хвойного леса полной грудью, так, чтобы закололо в лёгких. Как бывало когда-то дома.

Дойдя до кромки леса, Стефан скрутил махорку и, щёлкнув огнивом, глубоко затянулся, прислоняясь к стволу величественной сосны. Её крона раскинулась над покосившейся избой, чья крыша была украшена причудливым флюгером в виде кота, блестевшим в свете Луны.

«Ведьмин дом! — Стефан вздёрнул брови. — То-то здесь так темно и пусто. Говорил же корчмарь, что вокруг никто ходить не решается».

Со стороны забора послышалась возня, а затем и еле слышный шепоток. Стефан прищурился, силясь разглядеть в темноте очертания людей.