Песни падающих звёзд

Стефан ещё какое-то время посидел в кроне для приличия и собственного спокойствия. Когда же окончательно затекли мышцы, он осторожно свесился с сука. Но онемевшие руки, подводя хозяина, разжались сами по себе, и Стефан кулем свалился вниз, ударившись при этом спиной о корни.

От боли перехватило дыхание. Стефан разглядывал усыпанное звёздами небо, прислушиваясь к неприятным ощущениям. Баюкая их. И те, не сразу, но утихли, оставив после себя лишь зуд между лопаток.

Внезапно над ухом мужчины раздался знакомый вибрирующий голос:

— Запах у тебя особенный. Сквозь щели проник.

Медленно повернувшись, Стефан обнаружил восседающего на заборе Веньку. Кот с любопытством разглядывал незваного гостя, и глаза его, ярко-зелёные, горели колдовским светом.

Кряхтя, мужчина поднялся на локтях.

— Не обессудь. Интересно было.

— Приезжий? — Кот склонил набок круглую голову.

Стефан хмыкнул, окончательно приходя в себя, и сел, поджав ноги.

— У меня на лице написано? К кому не подойду — сразу угадывают.

— Не на лице. На сердце. Оно солью пахнет.

— Это от моря. Я родился возле него, да и жил предостаточно.

Они помолчали, занятые своими мыслями. Кот лениво лизнул бок и, укрыв пушистым хвостом лапы, снова взглянул на Стефана.

— Любопытный. Неглупый. И упрямый. Теперь не отстанешь.

— Верно, — согласился Стефан. — Болтать не буду. Но и забыть, что видел — не смогу. Уж извини.

— Что хочешь?

Стефан подумал, прежде чем ответить:

— Скажи, зачем за людей судьбу выбираешь?

— Выбираю? — Веня недовольно повёл усами в стороны. — Я им помогаю. Показываю то, чего лишены с рождения. И поглощаю, что навредить может. Забывают они потом, что мучило. С чистого листа начинают. Не оглядываясь.

Стефан вздёрнул брови:

— Парень этот, Алёша, думаешь, лишён был смелости? Так тогда бы даже не засобирался к вам. Струсил. — Венька прикрыл глаза, вслушиваясь. А Стефан продолжил: — Нет людей, не способных на что угодно. Они — как колодец, что у вас в деревне стоит. Внутри них и решительность, и смелость, и гордость, и щедрость. Ровно как и трусость или жадность. Но что-то, как вода, — присутствует в достатке. Манящее, необходимое, порой пугающее. Но самое видимое. А другое подобно илу на дне, который разглядеть можно, только когда толстой палкой всё перемешаешь. Тогда и понятно становится, что на самом деле наполняет человека. Ты — та самая палка. Но люди должны сами за себя отвечать, без подсказок. Сами копаться в иле, порой до носа пачкаясь и захлёбываясь. Иначе никогда не научатся плавать. И принимать себя со всеми…

Он не успел договорить, как Венька вскочил с места, чуть не опрокинувшись навзничь, и рассерженно прижал уши. Шерсть его вздыбилась, делая похожим ни то на ежа, ни то на охапку сушёного сена.

— Вспомнил! Звук отвлёк! Сны на вкус красные! Толкались, как кровь по венам! Поглотил целиком их. Без остатка. Что будет…

— Что? — Стефан с интересом наблюдал за мечущимся по примятой траве котом.

— Не ведаю, — просто ответил тот. — Теперь ждать только. Наблюдать. Не случалось такого ни разу. Раньше… Старый я стал, — с печалью подметил кот. — Невнимательный. Память не та. Лапы болят. И шерсть будто зудит. Щекочет изнутри.

— Так уходи, — посоветовал Стефан. — Заслужил отдых. Лет-то тебе немало, судя по всему. И моложе не становишься. За другими наблюдаешь, а про себя забываешь. Так и истлеть недолго.

Веня оглянулся на ведьмин дом.

— Не могу. В одиночестве скучно доживать. Сердце замерзает. Поначалу-то благо. Пройдёт время, — понимаешь — ни покричать. Ни поплакать. Ни радостью поделиться. Всё внутри сидит. Как ком снежный копится. Пропадёт без меня.

— А ты с ней не пропадёшь? — с нажимом поинтересовался Стефан. — Она не одна. И не в тебе нуждается, а в людях. Тех, кого стоит держаться. Надо лишь перестать прятаться. И бояться в глаза себе посмотреть. Впрочем, твоё дело. Я могу лишь поделиться своей историей, а там решай — вдруг, что на ум придёт.

Они говорили ещё долго, наслаждаясь рассказами друг друга. Стефан делился воспоминаниями о море, доме, о разлуке с семьёй, длинных странствиях, жутких монстрах и таящихся опасностях. А Венька — о чужих снах и скрытых в них мечтах. Не менее опасных, чем существующие в жизни чудища. Каждому было, чем поделиться, о чём послушать. И о чём подумать.

* * *

Утром Стефана разбудили крики. Вскочив, он бросился к приоткрытому окну. Деревня, и так по обыкновению суетливая, походила на поле битвы. Люди бегали из стороны в сторону, размахивая кто руками, кто вилами.

Стефан выскочил во двор как был — по пояс голый, в одних штанах. Поймав пробегающего мимо мужичка, он встряхнул его с такой силой, что ступни того оторвались от земли.

— Тут что, с ума все посходили?

— Никак нет, — испуганно пискнул мужичок. — Один только. Алёшка, Тамаркин сын. Бес в него, того, да, вселился. Не иначе!

Стефан присвистнул.

— И что натворил ваш Алёшка, Тамаркин сын?