Песни выбрали меня

В то время уже окончательно произошла мутация голоса, поэтому периодически я пробовал свои силы в пении, но самостоятельно, один, когда рядом никого не было. Мне опять захотелось петь, но где? Дома всегда кто-то был, да и мой юношеский баритон переполошил бы весь дом. Решение, как всегда, оказалось простым – пустующие после уроков классы как нельзя лучше подходили для распевок и разучивания песен. Подумал, что и сам справлюсь. Ведь все что нужно, как мне тогда по неопытности казалось, так это пластинки, по которым я мог бы разучивать арии, песни. И я принялся с ажиотажем скупать все, что мог достать. Я охотился за записями Франко Корелли, Марио Монако – итальянскими тенорами. Разучивал арии, делал раскладку на два голоса, где я подпевал знаменитым маэстро вторым голосом.

Желание петь буквально съедало меня, и я с тем же жарким энтузиазмом, с которым когда-то занимался и спортом, принялся за пение. Почти каждый вечер, когда топот ног стихал в больших рекреациях школы, я сначала тихо, может быть, неуверенно, а потом во всю мощь своих легких исполнял знаменитые арии, таким образом упражняясь в пении.

Долго я оставался в счастливом неведении, что о моем увлечении, даже тайной страсти, никому не известно. Я пел так самозабвенно, что прислушиваться к мелким шорохам за дверьми мне было недосуг. А, оказывается, моя тайна была раскрыта любопытными девчонками, которые быстро прознали о моей «зависимости» и уже давно приходили под дверьми слушать мои рулады.

Однажды, когда особенно, как мне показалось, я удачно исполнил одну из арий, я услышал робкие аплодисменты за закрытой дверью и тут же ворвавшихся, раскрасневшихся, улыбающихся одноклассниц. Они вбежали в класс и что-то защебетали наперебой. А я, помню, не мог и слова вставить от смущения и еще черт знает от чего. Даже слов их не мог разобрать от своего волнения.

– Лева! Ты слышишь, что мы тебе говорим?! Ты обязательно должен выступить на нашем школьном конкурсе самодеятельности! И не надо так смотреть. Ты же самый настоящий певец, Левка!

Сначала эта идея привела меня в неописуемый ужас, и эта буря эмоций сразу и отразилась на моем лице. Но девичий поток в уверениях моей исключительности сделал свое дело – дал себя убедить.

Предстояло решить одну из сложных задач – выбрать подходящую песню, с которой я смогу выступить на грядущем школьном конкурсе самодеятельности. В то время отовсюду слышалась песня «У Черного моря», которую исполнял Леонид Утесов. А почему бы и нет, подумалось мне… Вот с ней, такой нежной, волнующей, сложной, я и выступлю.

Вышел я на сцену под оглушительные аплодисменты своих одноклассников. Но, как только взял первые ноты, сразу понял – это конец. Дело в том, что я с самого начала взял сразу слишком низко. Поэтому перейти на октаву ниже, как положено было в оригинале, у меня не получилось. Я не смог даже закончить песню, буквально промямлил один куплет, и абсолютно пунцовый спустился со сцены. Но преданные мне друзья все равно хлопали, кричали «продолжай», «давай», «не дрейфь!». Легко сказать продолжай…

Вот так пришел конец моим самонадеянным мечтам, что я смогу сам, без чьей-либо помощи освоить это якобы нехитрое мастерство, это же тебе не сальто крутить. Но что меня сейчас радует, так это то, что этот провал не отвратил меня, не лишил желания петь, а просто подвел к мысли, правда, подвел грубо, что мне необходим учитель.

Так подумала и Женечка Грибова, моя одноклассница и подруга, которая нашла меня после этого чудовищного для меня концерта в каком-то пустом классе, несчастного и поникшего.

– Ты чего, Левка, киснешь тут? – произнесла она сразу с порога, будто и не искала меня, а так, случайно наткнулась. – Так ведь можно всю жизнь просидеть себя жалеючи, – продолжала она немилосердно.

Женя вообще была продвинутой, как говорят сейчас, девчонкой. Вот кто не сидел на месте, так это она. Еще в школе она мечтала стать актрисой, да не просто мечтала и вздыхала, глядя на красавиц-актрис в журналах, а шла к своей мечте, мчалась без оглядки. В последних классах школы она уже занималась в театральной студии при театре им. Станиславского. Она заражала не только своей целеустремленностью, но и мечтами. Как-то раз, выбрав удобный момент, я ей признался, что тоже хотел бы поступать в театральный.

– В театральный? Тогда хватит ходить и петь по пустым классам! Выходи в люди, учись, впитывай! Даже в нашем Доме пионеров есть студия художественного слова, сходи, запишись. Все будет полезнее. А лучше к нам, в студию.

Ее горячая тирада привела меня в чувство, и я решил, что завтра же пойду в студию.

 

* * *

 

Откуда у меня взялась уверенность, что меня сразу примут с распростертыми объятиями, но я достаточно уверенно двинулся покорять студию при театре им. Станиславского.