Песня первой любви

…свободный художник Семенов, геолог Егорчиков. — Прототипы: свободный художник Сергей Иванович Семенов, пенсионер-антикоммунист Борис Михайлович Егорчиков.

…диссидент Езопов — ныне член Общественной палаты Российской Федерации. Фамилию прототипа не назову, а то посадят.

…тот Шварцман, который зубы золотые вставляет — а вовсе не тот, который сейчас живет в США, штат Коннектикут.

…и сам автор этих строк. — Прототип: скромный труженик компьютера, писатель Евгений Анатольевич Попов. Человек много пострадавший в жизни, но сохранивший веру во все хорошее и даже лучшее.

За все в ответе

Стою я раз в Москве на площади около ЦУМа и лезу в боковой карман брюк, чтобы денежки проверить. А для маскировки вынул гребешочек и усиленно расчесываю свои лысые волосы.

Свежо! Свежо в Москве! Как-то по-летнему радостно! Дождик прошел. Последние капли падают, вот я и вынул гребешочек, чтобы расчесать усиленно свои лысые волосы.

А в это время у меня — хоп! — и украли 35 рублей из брюк кармана заднего. Случилось это так: я сунулся в задний карман, а 35 рублей у меня уже украли.

Естественно, что и сама по себе покража 35 рублей у живого человека — удар ниже пояса. Ведь на 35 рублей каждый может немного быть счастлив. Может и вещей купить, и покушать может, может, на худой конец, приобрести 70 билетов художественной лотереи и выиграть за 35 рублей гипсовую статую. А так — дым. Дымовой удар ниже пояса.

И главное — деньги-то эти вовсе и не мне принадлежали. Свои-то я в боковом храню. Они принадлежали одной моей землячке. Она мне их, дура, дала, чтоб я купил ей зонт-цилиндр. Странно! Как будто нельзя ходить по нашему городу с обычным зонтом. Да и не так уж у нас часты дожди. Климат у нас резко континентальный, а лето — наоборот, засушливое. Чистое это так называемое эстетство — заставлять живого человека покупать зонты-цилиндры, когда он едет по своим делам в Москву.

А московские воры тоже отвратительно со мной поступили, не ожидал я от вас, ребята, подобных скорых действий. Отвратительно это и мерзко!

Загоревал я, пригорюнился, но решил подойти к печальному вопросу философски. Я решил разобрать структуру упомянутых 35 рублей.

Ей, стало быть, их дал супруг — заведующий мелкооптовой базой стройматериалов Макар Сироныч, старше супруги на 21 год.

— Бери, дескать, лада моя! Чтоб мы с тобой под зонтом обои сияли среди города!

А сам старше на 21 год. (Я ничего дурного этим не хочу сказать. Я просто сказал, что заведующий старше своей супруги на 21 год.)

Дал денег. А где он их, спрашивается, взял? А я откуда знаю? Я ничего не знаю, ничего не ведаю. Я у Лизы интересовался:

— Где твой козел столько денег берет?

А она хохочет:

— Берет, — говорит. — Дают, так и берет. А ты бы разве не взял?

Хе! Взял! А кто мне их, простите, даст? Ведь не я заведую базой стройматериалов, а Макар Сироныч.

К Макар Сиронычу приходят и просят отпустить за наличный расчет ДВП — древесно-волокнистую плиту, чтобы на пол класть.

— Ты же знаешь, Макар Сироныч, — говорят, — как у нас хреново дома строят? Дом сдадут, понимаешь, а по полу щели в палец, и штукатурка сыпется…

— Нельзя, — отвечает Макар Сироныч. — У меня база мелкооптовая. Отпуск для личных нужд не производится.

— И такие дома принимают, — сокрушается проситель. — Как совести у них хватает! А сами все солидные, понимаешь, с портфелями. Приедут на черных «Волгах» и принимают хреновый дом. Правильно на них «Литературка» выступает…

— Да ты и сам вроде не пешком пришел? — смеется Макар Сироныч.

— Ну, нас что сравнивать? Беднота! «ГАЗ-69». Ты продай, Макар. А если что надо будет — звякнешь Кошкарову, и Кошкаров всегда к твоим услугам.

Вот так. А я потом стою на площади около ЦУМа, и денежки-то у меня — тю-тю!

А ведь мне их отдавать придется! Да, придется, а вы как думали? Если я, допустим, хорошо, а если выразиться точнее — близко, знаю жену этого сукинова Макара Сироныча. Если я иногда у них столуюсь, попивая рислинг и интеллигентно беседуя с самим про Америку, так мне и деньги отдавать не надо? Нет! Увы! Любовь есть любовь, а наличные есть наличные.

И очень обидно получается в результате. В результате получается, что за все украденное буду отвечать я — мягкий, тихий, добрый живой человек с небольшим заработком. Буду за все отвечать. Я это чувствую, и это меня не удивляет.

Это меня не удивляет, потому что я всегда за все в ответе. Вот, например, написал я с горя этот рассказ. Вы его прочитаете, поморщитесь и скажете: «Какая небрежная глупость, близкая к пошлости!»

А отвечать придется мне. Вот я и говорю, что натурально я получаюсь за все ответчик.

Стою я раз в Москве на площади около ЦУМа и думаю:

— Ах, как вот выйду я сейчас, сирота, к фонтану! Да как крикну: «Воры! Проклятые! Не видать вам моих сиротских денег!»

И сразу сам себе возражаю:

— Да, крикнешь, как же! Тут же с ходу и отвечать придется — посадят на пятнадцать суток за хулиганство — там покричишь!