Песня сердца Вандер Квин

– В нём мой секрет, – призналась Вандер, глядя на подругу и чувствуя, как щиплет глаза. – Я однажды прочла его, и… и мне нестерпимо даже думать об этом. Если не думать о плохом, может быть, оно окажется ненастоящим… – Она покачала головой. – Глупо, конечно. Я знаю, что не увижу свой секрет, если просто пройду мимо шкафа, но… Вот почему я сплю здесь, наверху. Чтобы сюда никто не пришёл. Чтобы никто не узнал. Это нелепо, потому что никому и не хочется сюда ходить. Этот шкаф полон всего лишь старых бумаг, а они больше никому не нужны.

– Я понимаю. Правда, – сказала Мейбел.

Она не стала спрашивать про тайну Вандер.

Вандер подумала: наверное, это потому, что они друзья. Друзья не задают вопросов. Они ждут, когда ты сама расскажешь.

Или дело было вообще не в этом. Возможно, в глубине души Мейбел уже всё знала.

Возможно, настоящий друг – это тот, кто и так уже знает.

Глава 24 Только эта минута

Девочки сидели вместе под грубым шерстяным одеялом.

Они знали, что начались уроки – колокол уже прозвенел. Они знали, что госпожа Гэллоу рассердится. Они знали, что на сей раз, возможно, их накажут по-настоящему.

Госпожа Гэллоу не терпит прогулов.

Но Вандер и Мейбел не беспокоились.

Им не было дела до госпожи Гэллоу. До уроков. Ни до чего, кроме вот этого.

Одной этой минуты.

Они держали в полусомкнутых ладонях птенчика.

Это было ещё одно желание из списка Мейбел. То, что ей очень хотелось сделать.

Птенец был маленький, тёплый, невообразимо хрупкий. Клюв у него был жёлтый, как одуванчик, а перья чёрные, как у Холлоу. Только горлышко и тонкие ножки покрывал серый пушок.

Мать птенца с тревогой наблюдала за ними, расхаживая туда-сюда по полу и успокаивающе чирикая.

– Всё в порядке, – заверил её Холлоу в двадцатый раз. – Им можно доверять.

Вандер с благодарностью посмотрела на друга. После того, что она ему наговорила, Вандер не ожидала, что ворон вернётся. И уж тем более – что приведёт с собой мать и птенца.

Она могла бы догадаться. Холлоу никогда её не покидал. Многое менялось – но только не он. Холлоу охранял Вандер.

– Спасибо, – шёпотом произнесла Мейбел и повернулась к Вандер: – Можешь ему передать? Скажи ему спасибо.

– Он понимает, – заверила Вандер. – Он всё понимает.

Мейбел достала свой листок.

– Ты вычеркнешь эту строчку? – попросила она. – А я подержу Педро.

– Кто такой Педро?

– Птенец, глупенькая, – со смехом ответила Мейбел.

Вандер взяла листок. Он был тёплым от лежания в кармане.

Что-нибудь украсть

Прыгнуть в небо

Коснуться звезды

Кого-нибудь осчастливить

Швырнуть пирогом

И вот теперь…

Вандер вычеркнула предпоследний пункт: «Подержать в руках птенца».

– Остался ещё один, – сказала она подруге.

Разбить чьё-то сердце

Мейбел кивнула и быстро заморгала. Она посмотрела на птенца и погладила его мягкую головку. Он спокойно взглянул на девочку. Птенец понимал, что она добрая.

– Он такой невинный, – сказала Мейбел. – Чистая душа…

Вандер пальцем погладила грудку птенчика. Она слышала, как бьётся его сердце. «Так мало жизни, – подумала она. – И оно так торопится биться».

– Мама и папа хотят забрать меня отсюда, – сказала Мейбел. – И положить в больницу. Но я не хочу уезжать. Я хочу ходить в школу. Я хочу подольше побыть с тобой.

Вандер кивнула:

– Я тоже хочу. Но, – она указала на список, – тут осталось только одно желание. Это значит…

Мейбел улыбнулась. Глаза у неё сияли.

– Есть ещё кое-что, – сказала она. – Просто я не стала записывать.

– Почему?

Мейбел вздохнула:

– Я не знала… не знала, сколько успею… и где вообще буду. Я не знала, смогу ли. И не хотела зря надеяться.

– Что это за желание?

И опять, как в тот раз, когда она назвала Вандер адресата любовного письма Джорджианы, Мейбел наклонилась к ней и зашептала на ухо.

– Но тебе придётся остаться здесь на ночь, – сказала Вандер. – Разве твои родители не забеспокоятся?

– Не думай о них, – сказала Мейбел. – Ты со мной?

Вандер кивнула.

– Конечно, – выдохнула она. – С тобой – куда угодно.

Мейбел улыбнулась.

– Мне хочется вписать это в свои стихи, – сказала она.

– Они про меня? – тихо спросила Вандер, широко раскрыв глаза.

Мейбел склонила голову набок:

– Вообще-то я думала, что про меня, но, наверное, и про тебя тоже. Я начала их писать, когда нас наказали, потом написала ещё немножко в следующий раз, но так и не закончила… а я люблю доводить дело до конца. А сейчас особенно важно заканчивать начатое. День ото дня всё важнее. У тебя есть бумага?

Вандер протянула подруге листок, а Мейбел передала ей Педро.

Мать-скворчиха – трудно было ожидать такой смелости от этой небольшой птички – подошла к Вандер и с упрёком чирикнула.

Вандер на мгновение растерялась.

Нужно вернуть Педро матери? Или у неё в руках ему гораздо лучше?

В конце концов Холлоу подтолкнул её и сказал:

– Он маленький. Ему нужна материнская любовь.