Песня сердца Вандер Квин

Вандер всегда смотрела на эту фотографию с завистью. Теперь она взглянула на неё глазами Мейбел.

– Глупо, правда? – спросила она, смеясь.

Мейбел кивнула. А затем подбежала к шкафчику и коснулась фотографии.

– Ты хочешь её украсть?! – ахнула Вандер.

Мейбел покачала головой и указала на шпильку, которую Вандер держала в руке:

– Ты умеешь этим пользоваться?

Вандер медленно расплылась в улыбке. И кивнула:

– Умею.

Её улыбка слегка увяла, когда она вспомнила, как училась этому искусству под руководством Холлоу. Количество криминальных навыков, которыми он владел, слегка пугало. «Поверни немножко в другую сторону, – наставлял он, пока Вандер вертела шпилькой в ржавом замке древнего шкафа, стоящего в архиве. – Пока не услышишь щелчок».

Чтобы добиться щелчка, понадобилось не так много времени. И ещё меньше – чтобы отыскать внутри заплесневелую папку. И совсем чуть-чуть – чтобы прочитать текст.

История была короткая. Наверное, думала Вандер, просто времени не хватило.

Она покачала головой, отгоняя воспоминание, и оно уплыло, как пух одуванчика.

– Я тебя научу, – сказала она. – Поворачивай, пока не услышишь щелчок…

Мейбел схватывала на лету. Через несколько минут шкафчик Джорджианы раскрылся, испустив запах ванильных духов.

– Что ты отсюда возьмёшь? – спросила Вандер.

Мейбел улыбнулась и сунула руку в тёмные недра шкафчика. Она извлекла маленький розовый конверт, открыла его и, под пристальным взглядом Вандер, изучила содержимое. А потом посмотрела на Вандер сияющими глазами:

– Это любовное письмо.

– Кому? – с интересом спросила Вандер.

Мейбел покачала головой.

Вандер разочарованно ссутулилась.

– И что ты с ним сделаешь? – тихо спросила она.

– Просто… заберу, – ответила Мейбел.

– Не… расскажешь всем?

Мейбел посмотрела ей в глаза.

– Нет, – сказала она. – Я хотела только украсть. Если я расскажу остальным… это будет совсем другое дело. Это будет подло. А я не подлая. То, что я сделала, конечно, немножко нечестно, но не подло. – Она сунула письмо в карман кардигана и закрыла шкафчик.

– Ты не скажешь мне, кому это письмо? – поинтересовалась Вандер, когда они зашагали к двери.

Мейбел посмотрела на школьную лужайку и на дерево, где сидел Холлоу.

– А тебе можно доверять? – спросила она. – Ты никому не разболтаешь?

Вандер тоже посмотрела на Холлоу. И повернулась к нему спиной, чтобы видеть только Мейбел:

– Мне можно доверять.

Мейбел придвинулась ближе и шепнула ей имя.

У Вандер глаза полезли на лоб.

– Клянусь, что не скажу ни одной живой душе, – шёпотом произнесла она. – Можешь мне поверить.

Мейбел кивнула и достала из кармана листок бумаги. Это был список. Мейбел разгладила его и вычеркнула первую строчку.

«Что-нибудь украсть».

Глава 10 Сны

Той ночью Вандер лежала в постели у себя на чердаке. Она видела сны. И это было прекрасно.

Они с Мейбел, в цилиндрах и фраках, выступали перед всем классом, танцевали и пели. И все были в восторге.

Госпожа Гэллоу улыбалась.

Холлоу, сидевший на окне, качался в такт весёлой песенке.

Даже лицо Джорджианы Кинч, не искажённое злобой, было на удивление прелестно.

И там, как всегда во сне, была мать Вандер. Счастливая. Сияющая. Полная жизни, любви и всего.

Мать походила на Вандер – тёмные волосы, тёмные глаза, улыбка, от которой на щеках появлялись ямочки, – но она светилась. Так, как никогда не светилась Вандер. Словно сияла изнутри. Вандер не видела никого красивее.

Ни раньше.

Ни сейчас.

Она улыбнулась Вандер и поманила её пальцем. Больше всего на свете той хотелось броситься в объятия матери. Но Вандер знала, что не может. Ещё не пришло время. Сначала она должна что-то сделать. Но что?

Обычно Вандер просыпалась расстроенная и дрожащая. Потому что она не могла броситься в родные объятия. Потому что её матери не существовало. Или существовала, но где-то в другом месте…

Где-то далеко.

И Вандер не могла с ней соединиться.

Она застряла здесь, такая тяжёлая, грузная, и не знала, как сбросить тяжесть. Не знала, как освободиться. Холлоу в таких случаях вскакивал ей на колени, прислонялся пушистой головой к груди и ласково гладил Вандер крылом, чтобы девочка успокоилась. Они сидели так, пока… Пока Вандер не то чтобы утешалась, но, по крайней мере, смирялась.

На сей раз во сне она не чувствовала ни грусти, ни тревоги. Она знала, что делает именно то, что должна.

Она танцевала с Мейбел.

Этого было недостаточно, чтобы сбросить тяжесть. Недостаточно, чтобы освободиться. Но это было хоть что-то.

Во сне она перестала быть невидимкой.

Вандер Квин всегда предпочитала держаться в тени, даже раньше. Но её это не смущало. Мать была лучшей подругой Вандер. Мать была для неё всем.

Возможно, другие девочки тоже это понимали. Они видели, что для них в жизни Вандер просто нет места. Так оно и было.

Мать пела ей, и они смеялись и танцевали в комнате на чердаке. Танцевали так, что половицы скрипели, и золотистые пылинки поднимались, чтобы танцевать вместе с ними. У Вандер в те времена было всё, в чём она нуждалась.