Песочные часы арены

Вечером, перед сном, Пашка снова включал телевизор. Там в одно и то же время крутили одни и те же фильмы из картотеки лайнера, поэтому каждый день он попадал на одни и те же шедевры мирового кинематографа. Пашка раз пятнадцать пережил телевизионный «Армагеддон». Из «Трехсот спартанцев» знал персонально в лицо каждого, посмотрев этот фильм триста раз. «Трансформеры» снились чуть ли не ежедневно, вклиниваясь в ночные сюжеты эротических фантазий, рожденных пляжами Бермудов.

Пашка любил и другой «телевизор», где сюжеты не повторялись, при их кажущемся однообразии. Пашка обожал закаты. Витьке он предлагал совместный просмотр, но тот отмахивался – некогда, молодость проходит, надо действовать. И действовал – уходил в «ночное»…

Пашка всегда, где бы он ни был, любил провожать на другую сторону Земли уходящее солнце, куда-то туда, в неведомое. Оранжевое светило завораживало, звало с собой. Он улетал к горизонту душой, пытаясь продлить угасающий день хоть на мгновение. Есть в уходящем дне что-то таинственное, загадочное. Закат похож на закончившуюся жизнь. Затем тьма. Надежда. И ожидание новой жизни…

Любил Пашка и рассветы. Всегда. Сколько себя помнил. Он был безусловным романтиком с тонкой душой. Будучи на гастролях, в погожие дни вставал, стоило небу посветлеть. Уходил бродить по тротуарам еще толком не проснувшихся, не умытых и не причесанных городов, где улицы пока еще пусты, а звуки зарождающегося дня – робки, вполголоса. Мысли Пашки в этот час были чистыми и светлыми, какими-то простыми и точными…

Сейчас, на корабле, в круизе, на рассветы пока сил не хватало. В ранний час из «могилы» не хотелось выбираться. Измученное бесконечными трудами тело валялось амебным и почти бездыханным в кромешной тьме каюты до означенного часа. Но на закаты он силы и время находил. Поднимался на самую верхнюю, открытую палубу. Прислонялся к поручням или садился в шезлонг, замирал, устремляясь вдаль. Упивался морским воздухом после душного театрального зала.

Поражала бескрайность океана, отсутствие берега, будто нет и никогда не было земной тверди на этой планете. Вызывала трепет мысль, что под тобой до дна многие километры и держит тебя от погибели только тонкая пленка соленой воды и островок, называющийся кораблем. В шторм его надежность вызывала сомнения. Если стоять в длинном коридоре, то было слышно, как потрескивает стальная плоть корабля. Пугала прямая линия между каютами, которая вдруг начинала заметно изгибаться…

Пашка дышал и не мог надышаться каким-то особенным, первозданным, диким океанским воздухом.

В его любимом романе Жюля Верна «Зеленый луч» героиня узнаёт о существовании этого крайне редкого природного явления и решается на далекое путешествие ради того, чтобы его увидеть. Пашка даже представить себе не мог, что однажды ему повезет, он окажется в океане и так же станет ждать встречи с лучом. По преданию, кто его увидит, будет счастлив всю свою жизнь. Да, он хотел быть счастливым. Очень! Что такое счастье и в чем оно выражается, Пашка ответить бы не смог. Но чувствовал, знал точно, что это… когда много! Очень много! Так много, что трудно дышать…

В круизе, особенно на Бермудах, закаты были просто потрясающими. Пашка поймал себя на мысли, что хочет жить вечно только ради того, чтобы увидеть все закаты этого мира. И еще он понял, что только в открытом океане, в солнечный день, в штиль, когда свет проникает глубоко в толщу воды, можно осознать, что такое по-настоящему синий цвет…

Пашка, когда позволяли погода и время, упивался красками океана, закатными вечерами и ожиданием чудо-луча.

На самой верхней, пятнадцатой палубе лайнера людей всегда было немного. Открытая площадка продувалась всеми океанскими ветрами, частенько жестокими. Не каждому за недельный круиз могло повезти оказаться здесь в штиль с легким игривым ветерком. Пассажиры традиционно пользовались центральной палубой, напоминающей широкий проспект с роскошными ресторанами, игровыми автоматами казино, кинозалами, театральными площадками, где шло с десяток шоу на любой вкус, и прочими благами круиза. Особенно романтически настроенным предлагалась открытая по бортам восьмая палуба «Water-front» с променад-трапе, которая закрывалась только в сильный шторм. До пятнадцатой добирались лишь особо любопытные. Люди рвались на жаркие пляжи Бермудов, под палящее солнце, в ласковую прохладную синь Атлантики – это было целью их путешествия из Нью-Йорка на Бермуды.

В первые же дни пребывания на корабле Пашка обложился всевозможными проспектами-буклетами. Его интересовало все, что было связано с круизом.