Песок

Чуть ниже по косогору лежит Ляпа.

На груди у нее расплываются две красные точки.

Через мгновение они сливаются в одно огромное красное пятно.

В сознании ПИФа фотографически отпечатываются два образа — уходящая в песок голова Хранителя, которому еще можно помочь и расплывающаяся кровь на груди Ляпы.

Обе картины одинаково мучительны и предполагают неизбежную смерть героев.

ПИФ бросился к девушке. Даже мертвая она была интереснее живого Хранителя.

В каких случаях Ваши интуиция и разум конфликтуют?

— Акционеры потребовали заморозить всю работу. Договорились с конкурентами, которые знали об Омеге, оборвать все нити, сжечь и съесть результаты исследований. Теперь эта тема табу в сто первой степени. Я тоже какое — то время изображал праведный гнев и руководил зачистками. Потом сам отправился в зону Альфа. У меня осталась одна надежда, точнее четыре. На тебя, на Ляпу, на Орсини, на себя любимого. Мы не позволим Омеге кануть в тартарары. Моя интуиции, основанная на двадцатилетних исследованиях, подсказывает — Омега сохранится. Пусть не так близко, как раньше.

Несмотря на все коварство доктора Гоши, мне вдруг стало спокойно от того, что далеко и одновременно близко отсюда, в невообразимом нигде, у моего информационного двойника появился хоть какой-то соратник.

Я сорвал последний бинт с ног — ни них не было ни единой раны, и принялся за левую руку. Пока я боялся прикоснуться к шее или животу, боялся, что сниму бинты и увижу внутри себя пустоту.

Вы смогли бы принять всю тяжесть переживаний Ваших близких?

Внезапно ПИФа озарило ее эмоциями, о которых раньше он только догадывался. Магия Омеги все еще не выдохлась. Ляпа раскрылась — он почувствовал ее целиком так же как раньше других ушлепков. Как на ладони увидел и ненависть, и любовь, и тоску. Они как испуганные зверки забились у него в груди. Сколько бы он не прожил, они будут также болезненно суетиться внутри — словно ему вживили второе, прыгающее по всей груди сердце.

У Омеги и Ляпы происходила одна агония на двоих. Казалось, вместе с девушкой выцветает песок, на котором она лежала.

«Нужные слова. Где все мои нужные слова? Я копил их долгие пять лет».

— Дружок, — он опустился перед ней на колени, доктор Гоша отвернулся. — Я не видел дальше своего носа. Ты оказалась такой…

ПИФ не мог подобрать слов. Он одновременно хотел сказать — «ранимой», «хрупкой», «нуждающейся во мне», «несчастной». Люди, которые умирают или держат в руках смерть, не произносят длинных прочувственных речей. Ни на Земле, ни на Омеге.

Он приподнял ее, положил себе на колени. По ногам тоненькими струйками потекла кровь — она стремилась быстрее впитаться в песок.

— Не нянчи меня как неродную. Обними покрепче. Это тело пустышка — не надо его жалеть, — ПИФ послушался. Его пропитанная кровью одежда наполнилось свежей кровью.

— Я видела этот ужас. И здесь, и там. Когда в руке весь клубок, намного лучше понимаешь, как неразрешимы противоречия. Лучший способ их преодолеть — сделать ничего не значащими пустяками. Омега подсказала мне, как устроить так, чтобы все, чем мы живем, потеряло значение, — он подумал, Ляпа заговаривается.

— Такая уж моя судьба — жить в неустроенном теле. На Земле, на Омеге. Я не хотела, чтобы все это переплелось во мне. Но ты же знаешь — с жизнью и смертью Омега играет по — крупному. Одно тело умирает, другое остается. Уверена везде, где я буду, навсегда запомнится произошедшее здесь. Я буду любить только тебя, ПИФ. Потому что ты настоящий. Потому что победил самого себя.

Потом они одновременно шептали истории о том, как часто хотели открыться друг другу, как неловко это не получалось. Как не угадывали, как, испугавшись, молчали. На Земле такое случается часто — люди говорят или очень мало, скрывая самое важное, или болтают без умолку, чтобы не сказать ни слова о самом главном.

ПИФ упал лбом в песок и шептал. Даже когда тело Ляпы безжизненно обмякло в руках, ему казалось — она ему отвечает. Сердце ее перестало биться, но ПИФ продолжал падать в бездну открывшихся ему чувств. Ему предстояло жить с ними ровно столько, сколько отмерит Омега.

Он не знал, сколько времени прошло, когда доктор Гоша дернул его за плечо:

— Ее больше нет на Омеге. Ты переплюнул всех своих двойников — Ляпа навсегда останется твоей. Помимо песка она собрала себе Коллекцию Покрышкиных.

Кому Вы готовы помочь своей кровью?

— Самое невероятное, ПИФ, — я чувствую, что не только прошел на Омегу, но уже и дорвался до управления Вселенной. Возможно, это своеобразная мания, когда ты считаешь, что контролируешь все и вся. Следует присвоить ей название. Как тебе — вторая стадия заболевания Омегой?

— Хоть сто первая, — я подцепил ногтем бинт на животе и стал не спеша откручивать.

— Невероятнее невероятного то, что я не доверяю своему ушлепку тонкий процесс управления ойкуменой.

Я настороженно поднял голову. До кожи оставалось несколько оборотов бинта.