Песок

Видимо Гошу посадили на оклад из-за неиссякаемого фонтана идей, бьющего из него днем и ночью. Не иначе порносайты настраивают на серьезный исследовательский пыл.

Самая последовательная версия гласила — люди легко попадают в «зону G». Дня не проходит, чтобы там не потоптался среднестатистический землянин.

— Мы ежедневно пробегаем мимо, задевая, вклиниваясь. Лишняя книга на полке, третий носок на батарее — верные сигналы о том, что ты сошел с намеченной траектории жизни. Оступился. Заглянул туда, где идет настоящая борьба за жизнь на Земле.

Какой самый забавный закон физики?

— Изменение энтропии пропорционально массе тела. Впитываешь? Гравитация — не есть фундаментальное поле, а лишь «энтропийный эффект»! Это поле что-то вроде флогистона — «материального мифа»[17]… Таким образом, все Сущее и «частные поля» не являются проявлением некоего единого собирательного поля. Наша реальность — проекция глубинного уровня мироздания[18], а мы паразитируем на ней в виде струн, — уши мои вяли, когда Гоша объяснял мне теорию Омеги, активно жонглируя меняющимся набором терминов, ловко козыряя ими в нужный момент. Гравитоны, орбифолды, изменение центров масс.

— Человечество треть жизни проводит в пограничных состояниях — сон, бред, религиозный экстаз. Неужели кто-то считает, что все это проходит бесследно? Образование «зоны Альфа и Омега» связано с нестабильной фазой целого ряда частиц. Омега существует за счет ежегодного появления в зоне Альфа до 100 миллионов человек. Лишь немногие обыватели понимают, что ступили «не туда». Немногие из немногих относительно ловко передвигаются в «зоне Альфа».

— Когда волонтер входит в зону, его видно из внешнего мира. Но если он пойдет дальше, — на сей раз пауза была не театральной — у Гоши действительно пересохло горло. Он подошел к холодильнику, установленному не на кухне или столовой, а на площадке у верхнего лестничного пролета. Я остался на подоконнике и терпеливо не болтал ногами. Нынешнюю говорливость Гоши можно спугнуть любым неосторожным движением. Доктор вернулся с бутылкой «Krombacher» а.

— Обученные волонтеры кембриджской группы стабильно доходят до прохода между зонами. Здесь и происходит раздвоение — у человека появляется точный информационный двойник («ушлепок» по терминологии Гоши). Он и проваливается в неисследованную часть Вселенной. Потом мы под гипнозом вытаскиваем, отделился или нет ушлепок. Сам волонтер часто не помнит момента приближения к переходу и нестройное состояние ужаса, которое обычно случается во время разделения души и тела.

Такими байками веселит меня Гоша короткими сентябрьскими вечерами.

— И все-таки, как вы узнаете, что кто-то прошел, а кто-то испугался и не выдавил из себя ушлепка? Вернулся целым и непоколебимым.

Улыбка Гоши гаснет. Он смотрит на меня исподлобья. Я игриво довел его до черты — за ней откровения Гоши обычно заканчиваются.

— Бледные ушлепки возвращаются и мучат тебя по ночам? Щекочут пятки холодными когтистыми пальцами? — с бьющимся сердцем иронизирую я, смотрю доктору в глаза. И сегодня он идет дальше:

— Мы зафиксировали три случая возвращения, — вновь надолго замолкает. День за окном расплывается под напором сумерек. — Однажды в Альпах разбился фуникулер. Выжил только один — чех Вацлав. Этот парень не помнил ни строчки из жизни Вацлава, зато до мелочей знал все о нашем волонтере Нурие. В том числе обрывки воспоминаний об Омеге.

Чтобы я не успел опомниться и задать вопрос, Гоша дополнил:

— Второй наш подопытный объявился в теле двенадцатилетней девочки Лэсси, которая до его появления отставала в развитии. Это было уже при мне. Пять лет назад. Жуткое дело — малолетняя пигалица рассказывает о взрослой катастрофе, которая с ней произошла. Получил, что хотел, а? Легче? — Гоша спрыгивает с подоконника. День умирает.

Гоша стремительно несется на первый этаж. Сегодня больше ничего не добьюсь. Все равно кричу в пролет:

— Почему же вы не сбросили в зону сотню десантников? Статистически вышло бы больше возвращений.

Когда я уже не надеюсь на ответ, снизу глухо раздается:

— Мы неоднократно увеличивали количество волонтеров. Может быть, где-то по шарику слоняются наши безумные, возвратившиеся ушлепки. Но пока есть точные данные только о трех случаях.

Гоша не включает свет внизу. Я знаю — он по — прежнему стоит там. Не иду к нему. Жду. Наконец, получаю ответ на незаданный вопрос:

— Три случая за пятнадцать лет экспериментов.

Я представляю, как он замер у лестницы, сжав кулаки от злости. Он уже не такой сногсшибательно свойский парень. Он такой же злой, каким недавно был я, шастая по океану в поисках Ламура. Взбешенный от непонимания.

Мне очень холодно от того, что теперь я знаю, сколько лет не самые глупые люди бесплодно пытаются понять происходящее в неоткрытой части Вселенной, расположенной у нас под носом. На расстоянии протянутой руки.

На что вы готовы ради самого близкого человека?