Песок

— Возможно те, кто освоился на Омеге, могут спокойно путешествовать по времени или во Вселенной. Или используют Омегу как пересадку на туманность Тарантула или в тела бестолковых пуэрториканских девчонок. Возможно, они желают переродиться в гусеницу. И перерождаются. Впитываешь проблему? Соображаешь, куда тебе предстоит направиться? — шепчет Гоша.

Я трясу головой. Это не согласие, не отрицание. Озноб.

— Увы и ах — мы не имеем ключа. Алгоритма управления этой зоной. Мы хотим найти его. Пока, кто-нибудь не опередил нас.

Я ошарашено хлопаю глазами. Хриплю:

— Чего вы боитесь?

— Что некто войдет в эту рубку и устроит конец света. Или научиться управлять Вселенной так, как нравится ему, а не мне, кембриджской группе, либерально — силовым чекистам, пацанам Обамы, госдепу США или другим сожителям на Земле.

Потом доктор Гоша, поперхнувшись коньяком, кашляет словами:

— Или вернется настоящий хозяин! ПИФ! Мы все еще надеемся, что кто-нибудь из волонтеров вернется и расскажет, как управлять Вселенной. Пока не вернулся Тот, кто ювелирно умеет это делать.

Бутылка стучит об его зубы, а я убегаю из кабинета, чтобы не слышать безумного смеха, готового обрушиться на меня после очередного глотка Otard’а.

Может ли остановиться процесс сотворения жизни?

Через полчаса доктор Гоша вперся ко мне — на бровях, с очередной бутылкой в руках. («Удивительное здоровье у этого последователя Гиппократа!»). Прежние искорки покинули его осоловелые глаза.

Раньше я считал удачей, если выпытывал у него лишнее слово. Только не сегодня — недавняя беседа отбила во мне желание слушать гения антинаучных мыслей.

Гоша бесцеремонно развалился на кресле рядом с кушеткой, на которой я все еще пытался читать классика.

— Иногда я почти уверен — то, что Бог создал в первые шесть дней творения, — Гоша почему — то показал на обои за моей спиной — колоритный рисунок на них изображал осенний лес во всем его пестром великолепии. — Это репетиция, малая толика того, что последовало за первыми экспериментами. Талантливого Творца сложно остановить. Поэтому в последующие тысячи лет Он создавал что-нибудь свеженькое — новенькое. Каждый Божий день. Под грифом «секретно». Об этих новинках нам еще предстоит узнать (Гоша потряс полупустой бутылкой). Когда мы будем готовы, на суд человечества будут предложены такие шедевры, перед которыми поблекнет разнообразие флоры и фауны нынешней Вселенной.

Он откинулся на спинку кресла и сделал глоток из бутылки. Проскользнула неожиданная мысль — я еще много раз буду наблюдать бухающего эскулапа.

— И что? — я отложил Пелевина, приготовившись сосредоточено не слушать своего наставника.

— Омега — одна из таких новинок. Она не может быть банальной и понятной нам. Как и все из Его рук. Там куча смыслов. Зачем она тебе, ПИФ? — Гоша опустил глаза.

— В смысле?

— Ну, ты сталкер что ли? Чего ты хочешь вынести оттуда? Деньги, известность, тайны материи? Счастье для всех и никто не уйдет обиженным?

— Не понимаю, к чему ты это, — я пытаюсь сообразить, с какой целью он ввалился ко мне. Чего хочет добиться? Или ему просто одиноко со своими формулами и шлюхами? я интереснее? как человек или подопытная морская свинка?

— Возможно, я смогу предложить больше, — Гоша вновь потряс бутылкой — я почувствовал нестерпимое желание сделать глоток Otard’а.

— Сомневаюсь, амиго, — иногда я боюсь признаться себе, что мне нужны не только деньги. Мне нравится сам эксперимент, не говоря уже о его финансовых последствиях. — Лучше скажи, зачем ты в проекте?

— Не хочу наблюдать жизнь через запотевшее стекло. Вот тебе мое признание, ПИФ. Я люблю Омегу. Незамутненно. Души не чаю. Наверное, это первый после Бога и Майкла Джексона клинический случай немотивированного обожания. Мне даже женщины с идеальными формами и идеальной душой менее симпатичны. Представляешь — неизвестная, потусторонняя хрень, которую я никогда не видел — не слышал — не чувствовал, интереснее баб?

Я не спросил — не из-за этой ли потусторонней хрени доктор Гоша изучает новинки порноиндустрии. Кому как ни мне понимать тягу к чудесам и неизвестному? Я и о порно, и об Омеге.

— Надеюсь, именно на Омеге, помимо всего прочего, настраивается идеальное сообщество людей. Я вообще хочу разглядеть в ней все и вся. К этому подводит мое знание об этом явлении. Факты, неумолимая вещь, нашептывают мне — все происходящее на Земле это энергетический выхлоп, неконтролируемая реакция, по большому счету неинтересная высшим силам. Все самое интересное, системообразующее происходит на Омеге.

— Самым непонятным в нашем мире является то, что он все-таки понятен?

— К чему ты это?

— Это не я. Это Эйнштейн. Ловко ты перевел стрелки за все происходящее на Земле.

— Ты все еще веришь, что за какофонию в разных частях нашей голубой несут ответственность мировое правительство, ФРС и их подаваны с Уолл-Стрит, ястребы Обамы и неизвестные держатели ГКО? Наивный! Омега — вот всему ответ.