Песок

Удивительно как этот замкнутый мирок устоял — словно за его приделами нет биржевых котировок, корячащихся в пляске Святого Витта, нет гигантских толп людей, собирающихся и рассыпающихся, курсирующих самыми немыслимыми маршрутами. Есть только я, Лонг, Океан, песок и немного реквизита.

«Ты еще не знаешь, что такое недостаток реквизита», — неожиданно подумал я, взмахнув рукой в приветствии.

В этот раз мы-таки доиграли партию — Лонг победил.

— Теперь свези меня к какому-нибудь местному вулкану. Брось в огненное жерло. Я неудачник.

Я блефовал — мне не хотелось в жерло. Тошно удаляться от Лемура еще дальше. Слезы текли по моему лицу. Лонг, коверкая русские слова, ответил:

— На Реюньоне не так много действующих вулканов[15], Иван Владимирович. В их поиске Вы можете сломать свою и без того надломанную шею.

Как известно, отчество не указывают даже в загранпаспортах.

Есть ли будущее у Прибалтийских республик?

Говорил Лонг как эстонец из анекдотов (эстонский негр, каково?):

— НааазЫвАйте Лоооонг, если привЫыкли. Вот мои бумаги.

Он выложил паспорт и небольшой ламинированный листочек. Я даже не попытался изучить документы:

— Шок от того, что кто-то в этом благословенном месте неплохо освоил русский, весомее, чем от наименования Вашей должности, — я постучал по карточке (я не понимал французских слов на ней). — Полагаю — Сатана третьей степени, не меньше? Что Вам от меня нужно?

— Хорошо, Вы не спрашиваете, не я ли упрятал Лемур.

— Еще спрошу, — пообещал я. — Великолепно, что мы так быстро нашли общую тему для беседы.

— Я представляю кембриджскую исследовательскую группу, — с исповедальной искренностью начал Лонг. — Мы исследуем феномены вроде того, что уже не первый год демонстрирует Ламур.

— Ну и названьице вы придумали исследовательской группе. Все равно, что мирный атом. Я читал об этих конторах. «Врачи без границ». «Голос». Ленгли. Моссад. Не парьте мой выдохшийся разум. Я немного знаю добродушных уфологов, диггеров и геолухов по ту и эту сторону Ла-Манша. Даже в складчину они не собрали бы средств, чтобы пасти меня здесь.

— Иван Владимирович, Вам нужна медицинская помощь, — парировал Лонг.

— Это само собой разумеется. Бетонирую намек. Что Вам от меня нужно?

— ПОговорИИИть.

Я одобрительно хмыкнул. Лонг нравился мне все больше и больше:

— Откуда Вы знаете русский? Водили эстонский сухогруз?

— Все очень просто — работал во французском консульстве в Москве.

— Поэтому я совершенно случайно наткнулся на Вас на Реюньоне? Сила притяжения русскоговорящих, не находите? Вы случайно меня встретили?

— Нет.

— Добре. Ламур существует?

— На этот вопрос ответить сложнее.

Подобного разворота я не ожидал. Подозревать, что Лонг умеет так неделикатно шутить, было бы невежливо по отношению к эстонскому происхождению негра.

— Сколько вам обещано за песок? — перехватил инициативу Лонг.

— Ну вот, а вы говорили бескорыстные исследователи. Бойцы науки. Консулы. Барыги! Вряд ли вам удастся перекупить.

— Надо понимать, что вы хотите узнать цену, а потом отказаться?

— Конечно, хочу узнать. Но еще больше хочу понять, зачем вам песок. И еще интересуюсь, как пристально вы уже пропесочили меня насчет песочка?

Я подмигнул Лонгу. Тот набычился:

— Мы искали среди ваших вещей. Мои коллеги решили — с Вами непросто будет договориться.

Мне импонировало, что этот утомленный, но благодушный франкоафриканец не пытается ничего скрывать, говорит начистоту и явно отлично знает русский. Я был в величайшем восторге от своей интуиции — первый и последний раз прибыв с Лемура, я подчинился писклявому нервическому голосу, советующему схоронить песочек.

Я закопал склянку в скверике. Ночью! Через окно вылез из «Луи-Лу», прошелестел по крыше, прошмыгнул в сад, где прядали верхушками десяток пальм. Я даже прошептал над замаскированным бугорком земли «Крэкс, пэкс, фэкс». Тогда мне казалось это веселым приключением. В тот вечер я под завязкой заправился местным пуншем и чувствовал себя эдаким Томом Сойером с неплохой перспективой обогащения.

— Лонг, любезнейший, расскажите все, что вы знаете, а потом поторгуемся.

— К чему, Иван Владимирович, лезть в эти дела. Вы сейчас должны молиться, чтобы мы полечили Вас уколами. На коленях должны умолять забрать этот песок.

— И все-таки.

— Воля ваша. Слухайте, — ответил Лонг. Я обрадовался тому, что на Реюньон не нужно отправлять гуманитарных караванов. Очевидно — русский язык учат здесь, продираясь сквозь дебри классических русских текстов, покрывшихся на родине мохом забвения.

Какая самая непредсказуемая нация на Земле?

— Почему русские обожают теории заговоров?

— Многие нации неравнодушны, — не согласился Покрышкин.

— Но только русские умеют верить в них столь отчаянно, — мы расположились на огромной веранде и пили прекрасный ванильный кофе. Хоромам сотрудника кембриджской группы позавидовал бы латифундист средней руки с Рублевки и даже руки махровой — у них могло не оказаться океана в нескольких метрах от столовой. Да и пальмы на Рублевке исключительно в кадках.