Песок

— Что будешь делать? Играть Пинкертона?

— И Пина, и хер изображать я устал. Некогда мне играть, — словно опровергая это утверждения, Гоша притащил еще пива и безмолвно уставился в стену.

У вас выработан алгоритм действий на случай катаклизма?

— Сначала поселенцы будут горько жалеть, что и раньше не жили на полную катушку, не использовали свое могущество. Скоро они начнут терять привычный человеческий облик, — Вильгельм в упор смотрел в глаза Ляпы. Беспорядок на столе — деревянные туески, кружки, тарелки словно иллюстрировали будущую сумбурную расстановку движущих сил.

— Люди всегда упорны в том, чтобы терять себя, — печально согласилась Ляпа.

— Я утверждал, что мы люди? — раздраженно парировал Хранитель, — Я когда-нибудь говорил, что мы Боги? — он помрачнел до серого цвета, наклонился ближе к Ляпе и прошептал по — русски. — Не бойся за других, Александра Сергеевна. В тебе же не пропало ничего человеческого.

Шум за окном рос как на дрожжах. Ляпа приподняла край шторы. На окраине поселка одна за другой валились березы. Очевидно, там орудовало по меньшей мере человек сто. При этом, звуков бензопилы или чего — нибудь механического, способного обеспечить такую скорость корчевания, слышно не было.

— У меня арсенал подручных средств, — ответил Вильгельм на немой вопрос. — Кое — что сам устроил, кое — что приспособил из того, что материализовывают, с чем прибывают на Омегу. Час назад самые нетерпеливые деятели пришли ко мне. Вычистили все. Впрочем, пока беззлобно. Топоры, вилы, гвозди. Зерновые забрали. Взгляните. У меня пила была. Двуручка, — за окном продолжали падать березы. — Не представляю, как можно развить такую скорость. Народ изголодался до работы. Энергия прет.

— Почему Вы не удержали власть? Специально?

Хранитель кивнул:

— Теми, кем станут существа Омеги, управлять невозможно. Лучше бы сразу нас дезинтегрировали.

— Почему? Допустим, запасы съедим за сутки, — посетовала Ляпа, доедая кешью. — Пожарный пруд выпьем за трое. В поселке станет нечего жрать. Те, кто пошустрее и с автоматическим оружием, начнут идеи навязывать, о которых и говорить стыдно. Но есть же место для подвига.

— Удивительно, Александра Сергеевна, Вы так ничего и не поняли. Изменения на Омеге пойдут намного стремительнее, чем обострится желание есть, пить и ухаживать за дамами. Через двое суток здесь выжженная земля будет.

На лицо Хранителя накатилась такая уверенность, что Ляпа заерзал на стуле:

— И Омеги не будет?

— Ни Омеги, ни всех тех, кто здесь произрастал.

Мысли Ляпы запрыгали, таская на хвосте лихорадочное «что делать».

— Теперь Вы можете сказать, где Пух? — «именно ради этого вопрос я здесь». — Вы все это время знали, где он? Почему молчали?

Вильгельм пожал плечами:

— Есть самая счастливая стадия заболевания Омегой. Вы, как и многие, не поинтересовались, о чем она. Если в других случаях поселенцу можно помочь, то в этой…, — увидев нетерпение в лице Ляпы, добавил. — Возможно, в последующие несколько дней Пух будет более счастлив, чем мы с Вами. Пойдемте.

Какие проклятые российские вопросы знаете вы?

— Ты тоже закодирован?

— Я Терминатор. Но избранный демократическим путем и с произвольной творческой программой. На Земле сычи проводят операцию уничтожения. Мне тоже требуется зачистить здесь любые зеленые ростки. И пеплом посыпать, чтобы еще лет сто не цвело. Чтобы никому не досталось. Никому. Навесить на дверь сюда и отсюда пудовый, амбарный замок. Кодовое название операции Ш — ш — ш, — доктор прижал палец к губам. — Или три шестерки — «Stop Harmageddon. Stop Harmageddon. Stop Harmageddon». В честь операции по наведению конституционного порядка на Земле, в зоне Альфа и в зоне Омега. Я придумал — сычам понравилось.

Гоша свесил голову на грудь и замолчал.

— А ты? Чего хочешь ты сам?

— Вот это мы, — Гоша сделал банкой круговое движение. — Они. Как раз и не учли. То, что я захочу взять бразды управления. Они не учли еще и того, что после того, как я захочу управлять всем этим, я очень засомневаюсь в принятом решении и сознательно уйду в запой.

— Я должен сам догадаться о причинах твоих сомнений?