Песок

— Как же оно скрывало? — ПИФ не удержался и тоже принес пару банок — такого изумительного пива он никогда не пробовал. ПИФ понимал — они сидят на горящей бочке пороха, но прерывать разглагольствования Гоши не хотелось. ПИФ все еще надеялся — доктор знает, что делает.

— Вся мифология, артефакты, гламурные храбрецы из сказок, истории о супергероях, новости и сериалы, сенсационные теории в стиле идиотской гвардии «Секрета» — все это создается и культивируется, чтобы увести нас в сторону. Помешать взглянуть на очевидный факт: простая молитва, тысячекратное ритуальное повторение движений дают результат посильнее, чем могут продемонстрировать человек — паук, Гильгамеш и СС—20, — ПИФу показалось забавным, что доктор становится откровенен только после возлияний. — Каждый человек изначально имеет одну цель — войти сюда. Это секрет почище количества долларовых бумажек на планете.

— Потом люди объединились и старательно изобрели всевозможные ограничения, — продолжал Гоша, с каждым новым словом его язык чувствовал себя все более уверенно. — Гарри Поттер отправляется в Хогвартс, потому, что его предки волшебники. Человек — паук потому и резв, что его укусила — инопланетная тварь. Сын прокурора должен быть прокурором. Все это искусственно и ненатурально — барьеры, условия, правила. Сразу видно, что придумано неискушенным двуногим. На самом — то деле кроме усидчивости и веры никаких ограничений нет. Большинство угловатых выдумок цивилизации ради того, чтобы помешать взглянуть на очевидный факт — реальность невероятно легко вскрыть ногтем. Несколько нехитрых упражнений, терпение и ты у дверей Омеги — всего и вся в нашем мире, красной пусковой кнопки, пульта, джойстика от Вселенной. Здесь ты можешь ВСЕ. Невероятно прозорлив был мудрец, сказавший, что каждый человек — Бог.

— Никто не говорил этого. Не было такого мудреца, — возразил ПИФ.

— Что ж, я буду за него. Искусно созданная ширма скрывает от нас — любой человек, не сходя с места, может стать всемогущим, — для убедительности Гоша притопнул ногой. — Я не могу отказаться от шанса изменить эту беззубую, бесхребетную, недееспособную Омегу, которую сочинили наши предшественники. Здесь будет не тихая лесопарковая заводь, не техногенно — средиземноморский курорт, а…

За окном послышался шум. Толпы возбужденных людей стекались на косогор перед пляжем.

Что бы Вы вылепили из Земли?

Также огородами пробрались на вечевую поляну. Ходить тайком, по — партизански представлялось подозрительным, поэтому Ляпа и Вильгельм шли уверено, но старались двигаться по касательной к эпицентрам сборищ.

Они словно вышли на деревенскую свадьбу, бурлящую сразу в десятках дворов. Захмелевшие гости искали того, кто произнесет очередной тост. Приходилось отворачиваться от ищущих глаз, чтобы жаждущие пообщаться с Вильгельмом, не заметили его. Развеселая публика не преминула бы сыграть с ним в какую — нибудь развеселую игру с непредсказуемым финалом. Пощекотать перышком, обмазать смолой.

Ноги скользили, покрывались раскисшей от дождя землей. Хранитель прекрасно знал обходные тропы, поэтому они благополучно обошли все бурные сходки, доманеврировали до площади, спрятались за пофыркивающим дизель — генератором. Отсюда открывался хороший обзор на самый людный митинг Омеги.

На сцене царил Луиджи. Он давал команды подручным комиссарам. Выслушав, те убегали со сцены. Лицо Хранителя не дрогнуло. Ляпа лишний раз убедилась — сложно смутить этого человека, пережившего разные степени предательства и непредсказуемого поведения соратников и врагов.

Слушателям, возбужденно гудевшим на пятачке размером в половину футбольного поля, казалось и не нужно слов. Сегодня у всех и каждого на Омеге масса тем для обсуждения — ушлепки не лезли на эстраду, им хватало собеседников в толпе. Они смеялись, ругались, несколько компаний горланили песни.

Луиджи подошел к краю сцены. Он искал слова, способные направить в нужное русло эту перекатывающуюся по разным, но очень острым настроениям толпу — волну.

«В чем их можно убедить? Как оседлать пожар разгоревшихся сердец? Как заставить слушаться освобожденных узников Омеги?».

Луиджи поднял мегафон:

— Мои друзья, — заорал он по-английски. Ляпа увидела — на плече ушлепка, стоящего в глубине сцены, висит АКМ.

«Но что ж начал он с банального», — спокойно оценила Ляпа, хотя адреналин в крови вырос многократно, словно это она на сцене, и ей предстоит подчинять разношерстную толпу.

— Хватит быть тараканами! Мы здесь власть! Мы все еще можем вернуться на Землю! — преображение Луиджи изумило Ляпу. Еще вчера Орсини выглядел бледной тенью Вильгельма. Сегодня он выкрикивал такое, от чего у него вчерашнего отсох бы язык. — Там у нас будут такие же возможности как вчера на Омеге. Мы сконструируем жизнь так, как захотим. Ваш опыт бесценен! Вы знаете, как материя откликается на мысли, чувства и действия.

«Ничего мы не знаем, ослы жизнерадостные».